е последнее на сегодня. Я не знаю, сколько мне придется провести времени, изображая работу на ноуте. Есть время подумать над тем, что меня привело сюда в преддверии последнего штриха почти двадцатилетнего дела. Начну, пожалуй, с самого начала.
Знаете? Я слишком долго хранила эту историю в себе. Настолько, что могла позыбыть детали. С другой стороны, прошло больше двадцати лет и на что-то я смотрю совсем другими глазами. Взрослыми что – ли?
Никогда не нравилось это слово. Взрослый. Вы помните, когда ощутили, что вы уже не ребенок? Помните? А я нет. Мне кажется, что ничего не поменялось настолько, чтобы я так посчитала. Я так же опасаюсь темноты, и всего что может в ней таиться. Различие лишь в том, что в детстве я не знала, есть там что-то или нет. Просто безусловный детский страх. Смешно, конечно. Сейчас я знаю, что там может таиться и ничто не сможет убедить меня в обратном.
Отец ушел от мамы, когда мне еще не исполнилось десяти лет. Так сказала мама. И я ей поверила. Мамам все и всегда верят. Она его ненавидела. Теперь то, я это понимаю. За что? Вот тут промашка. Он не говорил со мной на эту тему. Со временем я поняла, что была слишком мелкой, чтобы он смог мне все объяснить. Возможно, он просто ждал, когда я повзрослею и смогу понять все, что случилось.
Но… Не сложилось.
К матери ни раньше, ни сейчас тоже нет никаких претензий, за ложную информацию, что она вкладывала в мою голову. Это была ее правда. Она в нее верила и считала, что для меня так будет лучше. Она рассказывала свою версию, а я формировала свою в силу своих детских возможностей. Складывалась она из разговоров с отцом, из историй мамы. Сейчас я уже уверена, что он не мог оставаться даже ради меня. Извини, мама, ты была истеричкой.
Она так больше и не сошлась ни с кем. Да, мама была красивой и эффектной женщиной. Со своего нынешнего опыта могу считать, что на нее всегда обращали внимание мужчины, но… Она оставалась одна.
С отцом я виделась часто. Или относительно часто. Смотря как на это смотреть. Каждые выходные через выходные он забирал меня и возил куда-нибудь. Мне нравилось проводить с ним время, и не потому, что маме достались все будничные заботы, а отцу воскресные праздники. Вовсе нет. Мы отправлялись не только в кино, аквапарки, аттракционы и экскурсии. Иногда мы навещали бабушку или просто проводили время за просмотром телевизора в его новой квартире. Совсем небольшой, однокомнатной, не то, что та, которую он оставил мне и маме, и, кажется, он ее даже снимал, но в ней было уютно. Если мне нужна была его помощь, то я звонила, и отец приезжал вечером после работы.
Мне было обидно, что мама никогда с момента его ухода не впускала в квартиру. Мы выходили на улицу или шли в ближайшее кафе, где я говорила о своих проблемах, а он их решал. Пока я одевалась, а отец ждал за порогом, мама беззаботно смеялась и кидалась в него колкостями.
– Хочешь, я тебе утюг подарю? Рубашку погладишь. Или новая мисс Иванова не умеет этого?
– Выглядишь уставшим, наверное, подбухиваешь?
Тогда я не понимала, как должно быть сложно, ему было сдержаться. Но он ни разу не ответил ей на те унижения, что приходилось выслушивать. Через годы я поняла, что он уже пережил момент, и отпустил ее из своего сердца, а тогда просто не обращала внимания на их разговоры. Хотя и казались они мне странными. Взрослые всегда странные.
Была ли у отца новая мисс Иванова с самого начала, как он ушел, я не знаю. Хочу считать, что нет, и никакая мисс не была причиной его ухода. Папа обладал сильной харизмой. С ним всегда охотно разговаривали женщины. Для меня он был отцом и самым лучшим мужчиной на свете. А он просто излучал энергию. Он был именно таким. Жаль что был.
Через пару лет мисс Иванова номер два все же появилась. Папа познакомил меня с ней в день моего двенадцатилетия. Подруг я пригласила в следующую после дня рождения субботу, а отец приехал вечером во вторник к нам домой, и предложил пойти посидеть в кафе. Я видела, как недовольна была мама, хотя знала, что она не планировала ничего со мной на этот вечер. Но видимо что-то вызывало в ней негатив. Зависть или другое чувство. Облив отца грязью больше обычного, она все же отпустила меня.
Когда мы подошли к машине, отец попросил задержаться и не садиться, а сам достал из багажника и подарил мне букет цветов. Это был первый букет, который мне подарил папа, да и вообще первый кем-то подаренный букет. К сожалению, от папы он оказался последним.
Может ни к месту, но я вспомнила смешной момент, связанный с букетом. Пока мы ехали на машине, я несколько раз пересчитывала цветы, и их было девять. Не двенадцать, как лет, а девять. Я еще подумала, что папа плохо умеет считать. Ахах. Даааа. Я не знала, что это не свечи на торте и их количество не может быть четным.
Она появилась чуть позже. Мы уже заказали все, что хотели. Все-таки это был день рождения, и можно было не скромничать. Я обратила внимание, что папа заказал свои блюда по две порции. Спрашивать не стала.
Ощущение тревоги появилось
