ту ночь я всё-таки добрался до своих покоев. Ребята спали в моей спальне, на ковре возле камина. Кровать мы сочли неудобным местом для сна, лежишь и будто тонешь.
Я улёгся между ними и сразу уснул.
Третий день в замке
– Ах, наместник, вы так и не съели салат со своих бриджей? – раздался из-за угла голос баронессы.
– Что? – я оглядел себя. Пара присохших кубиков овощей прилипла к панталонам. Совсем забыл о них.
– Да переоденьтесь вы! – вздохнула она.
– Как скажете, – хоть я и не видел смысла в полном переодевании: запачкались только бриджи, рубаха давно высохла.
Я вернулся в покои и распинал своих парней.
– Ну-ка, новую одежду мне! Серенидскую.
– Антут, на дорогах же пусто! – вытаращился на меня Унор.
– Да и дорога далеко, – развёл руки Леден.
То ли я стал умнее, то ли они отупели от сна и бесплатной жратвы.
– Вы недоумки! – только и смог простонать я.
– А что делать, батя?
– Что делать? Пойдите снимите одежду с любого лопуха. Тут их немерено! – не сдержался я.
Мужики переглянулись и вышли за дверь. Обиделись. Придётся самому. Я открыл шкаф, набитый модными шмотками, и вскоре облачился в жёлтую рубаху с тёмно-зелёным камзолом. Бриджи и пояс я подобрал в тон. Ботфорты выбрал чёрные, утеплённые.
Когда баронесса увидела меня в новой одежде, грудь её лихорадочно приподнялась, губы округлились, щёки вспыхнули… Здесь две выдумки и одна ложь, сами думайте, где правда. По крайней мере, незамеченным я не остался.
– Лишь хотела сказать, наместник, чтобы вы следили не только за нашим двором. Барону принадлежат восемь деревень. И вы за все отвечаете…
Она перечислила мне несколько названий, отвела в кабинет и показала карту владений барона. Я обещал разобраться, удивляясь, что она будто забыла о ночном разговоре, пока не услышал:
– Если справитесь так же хорошо, как справились в нашем дворе, я вам помогу.
Вот это да!
Я невольно прижал руки к сердцу:
– Спасибо, миледи!
– Но и вы мне поможете.
– Я вам? В чём?
– Об этом после, – она закатила глаза. – Не знаю как у вас, э-э, в Баркии, но в Серениде господам кланяются, а руки к груди прижимают в знак благодарности или уважения к тем, кто ниже по происхождению.
Встрепенувшись, я убрал руки от груди, но поклониться не решился. А баронесса уже кивнула кому-то в дверях. Я обернулся, на пороге топтался тот самый хитрый паренёк, что «переводил» мою балладу.
– Наместник, это Гартен. Я поручила ему довести до блеска ваши знания серенидского языка и культуры, – она мигнула обоими глазами.
– Беретрацо, сен Шозубринкас, – поклонился паж.
Захотелось выругаться, на помощь пришла баронесса:
– Гартен называет вас как принято в Баркии по вашему первому имени, уважаемый Шозубринкас прата-Завианака, –
