начинала беспокойно метаться по камере, не понимая, где находится и зачем. Ей казалось, что она попала в альтернативную реальность, в матрицу собственного сознания из которого не выхода. Ей казалось, что она заперта внутри собственного тела. Тогда она начинала кричать, чтобы проверить остался ли у нее еще голос, или его тоже отняли вместе со свободой. Потом начинала молиться. Неуклюже шептать молитвы на арабском языке, которые успела выучить, посещая ускоренные курсы арабского языка при мечети. Она постоянно сбивалась, торопливо произнося иностранные слова, непривычные ее слуху и чуждые ее языку. Иногда она смеялась, вспоминая своих друзей, которые теперь ненавидят и боятся ее. Или плакала, вспоминая мамины глаза, смотрящие на нее с молчаливым отчаянием. Лежа холодными бессонными ночами на жестких нарах своей камеры, ее душили беззвучные рыдания, когда вся жизнь, как на кинопленке проносилась у нее перед глазами. Горячие соленные слезы медленно катились по щекам, и она никак не могла их остановить.
Реальность была настольно болезненной, что она изо всех сил старалась выпасть из нее, погружая свое сознание в успокоительные картины прошлого. Закрывая глаза, она грезила наяву и от этого становилось немножечко легче. Ее измученный мозг цеплялся за единственное слово, которое должно быть святым для любого человека «мама», но не находил отклика в душе. Бледные ассоциации сменяли потускневшие от времени картины, в которые она никак не могла вдохнуть необходимые чувства.
Вот она мысленно стоит перед калиткой родительского дома, не решаясь войти и придумывая разные предлоги, чтобы оттянуть момент встречи с родителями. Достает телефон, скользит взглядом по мерцающему в сумерках экрану, желая убедиться, что новое сообщение не пришло. Бросает взгляд на часы, отмечая про себя, что уже поздно, лихорадочно ища предлоги и оправдания для родителей. Но вот дверь в дом открывается и на пороге появляется Эрик. Он сбегает по лестнице и быстро пересекает двор, проходит мимо, даже не взглянув на нее, как будто ее тут вообще нет.
– Мама дома?
Спросила она, не потому, что хотела знать, а чтобы хоть как-то напомнить о себе.
– С каких пор тебя это интересует?
Презрительно бросил брат и быстро прошел мимо, скрывшись в припаркованной у тротуара машине. В следующую минуту она услышала звук двигателя и машины быстро скрылась из вида, оставляя после себя неприметное облако пыли. Она глубоко вздохнула и вошла во двор, медленно поднялась по лестнице и толкнула тяжелую входную дверь. Дом встретил ее обволакивающей тишиной. Она устало сбросила туфли и уже собиралась подняться по лестнице к себе в комнату, радуясь, что осталась незамеченная родителями, но тут из кухни бледной тенью выскользнула мать, встав на стыке тьмы и света так, что ей был виден только ее силуэт.
– Где ты была?
Тихо спросила она и в ее голосе слышалось ледяное спокойствие, словно корабль, свободно дрейфующий в нейтральных
