отрывисто.
– И чем занимается твоя контора? – недовольная моим ответом, продолжила расспрашивать Леся.
– Проверками других отделов, – сообщил ей почти правду.
Служба собственной безопасности в отделе по борьбе с наркотиками с нашим появлением оживилась, и народ даже начал работать вместо того, чтобы брать откаты и ловить мелких сошек.
Три с половиной года назад, спасая невесту, а теперь уже жену командира, мы по его просьбе заняли новые рабочие места. Все пятеро. Нас боялись, ненавидели, перед нами лебезили, потому что за эти три с половиной года мы навели в отделе идеальный порядок, убрав со своих мест всех, кто вызывал подозрение. Теперь работать там стало вполне сносно.
В первый год мы практически жили в конторе… Испытали даже пару покушений от особо бесстрашных офицеров, защищающих свои карманы. Но тогда они не знали нас. Сейчас знают… И нам теперь нечем заняться, кроме как проверять жалобы.
Капа от скуки какую-то новую компьютерную программу писал. Саня купил байк и каждые сутки менял подружек. А Дэн с Климом воспитывали жен и детей. Или те их, тут как посмотреть. А я случайно нашел Лесю, когда зашел в кофейню пообедать. Когда впервые увидел – не поверил своим глазам. Все эти месяцы она была практически под носом! А ведь я ее искал, с ума сходил от неизвестности, жрал себя за то, что тогда снова одну оставил, не вытащил, не помог, не разобрался, хотя когда-то дал слово…
– Таинственный и молчаливый Макс, – хмыкнула она, склонив голову набок. – Скажи, какой у тебя лимит слов в день? И если ты не весь тратишь, трафик на следующий день переходит или сгорает?
Я не смог сдержать улыбки от детской провокации.
– Не такой таинственный, как ты думаешь, – ответил, расслабленно откидываясь на спинку стула.
– Расскажи то, что сам хочешь, – зашла она с другой стороны.
– Я хочу слушать тебя, – признался ей.
– Предпочитаю диалог. Сама с собой я и дома могу поговорить.
– И часто ты говоришь сама с собой?
– Бывает, – опустила она плечи, больше ничем не показывая своей нервозности.
С трудом сдержался, чтобы не сказать ей, что она больше не одна. Что не пропаду больше и ее из вида не выпущу. И не позволю никому обидеть. Но смолчал, иначе пришлось бы объясняться. А я не был уверен, что она поймет меня правильно, не посчитав маньяком или придурком.
– Ладно, спрашивай обо всем, кроме работы.
– Что означают твои тату? – мгновенно загорелись любопытством ее глаза.
– Многие почти ничего не значат. Просто рисунки понравились.
– А вот тот, на предплечье, – она указала пальчиком на мою руку, и я напрягся. – Что он значит?
– Ничего, – спокойно соврал ей, – он давний, армейский. С друзьями накололи одинаковые.
– Это шлем ужаса, – спокойно произнесла Леся, вызвав у меня немалое удивление. О тайном значении этого рисунка мало кто знал, – древний скандин�
