неправильно?
А в том то и дело что ничего.
Нет на свете правильных или не правильных вещей.
Если это возможно, если природа это допускает, значит это правильно.
И даже самое плохое и ужасное что может быть на свете.
Если это есть, значит это зачем то нужно миру.
Пускай ты даже не можешь это принять.
А правильность и не правильность.
Заключается только во мнении, причем не твоем, других людей.
Которое почему то важнее для вас, вашей собственной жизни.
Причем все исправить можно в любой момент, как по взмаху волшебной палочки.
Раз и готово.
Но почему то, все мы, или как минимум подавляющее большинство – рабы этой ловушки.
Которую делаем, создаем мы самостоятельно.
Не имея никакой цели и никакого смысла.
Когда я дошел до конца своего узкого и темного коридора, я понял, что Сталин никого не убивал.
Вернее он убил только одного человека.
Самого себя.
Примерно в это же время, сердце Сталина остановилось.
И на календаре как не странно было первое число.
На следующее утро, в 9 утра я уже был на почте.
Исполнял последнюю волю Сталина.
Хотя и не полностью.
Всех вычеркнутых лиц в списке, я всем им отправил похоронку.
Не знаю правильно я поступил или нет.
Просто бывает, что некоторые, очень важные решения, на них не хватает нашей жизни.
И было бы здорово, если эти решения, эти дела кто-то мог за нас доделать.
Я бы хотел, чтобы кто- то доделал мои дела, если я чего-то не успею.
А я обязательно не успею.
Дохлый.
Второй мой клиент, о котором пойдет речь, был уже совершенно из другой эпохи и совершенно другой фармации.
В паспорте он значился как Андрей Владимирович Синицын.
Но большинство знакомых этого представителя вида хомо сапиенс, знали его под именем Дохлый.
Дохлый был таким же типичным представителем нашего заведения, как и тараканы на нашем пищеблоке.
Полный антипод моего первого героя, как в той песне …мама анархия, папа стакан… сами знаете чего.
Дохлый был абсолютно свободной личностью.
Не смотря на довольно академическое происхождение, папа был профессором словесности, а мама играла на скрипке в местной филармонии, Дохлый всю свою сознательную, если конечно ее можно так назвать жизнь был панком, наркоманом, и полнейшим распиздяем.
Прекрасным в своей философии отрицателем всего чего только можно отрицать, включая собственную жизнь, как и право и желание на нее.
Собственно благодаря именно этим взглядам он и оказался в нашем замечательном заведении.
Десять лет на дезоморфине сделали свое дело, и Дохлый целиком и полностью оправдывал свое название.
За всю мою практику в медицине, наверное это первый и единственный такой случай, когда
