волнуйся, дочка, – резко останавливает ее Платон. – Сейчас тебе лучше побыть с Костиком. Он не даст тебя в обиду.
– Но я не хочу! – всхлипывает она.
– Стелла, – строго рявкает Щербетов. – Я сказал. Пока не разберусь с Шотой, тебе дома оставаться опасно.
– Ну, папа-а, – тянет девчонка.
– Кто-то знал, что вы едете в аэропорт, и счел ситуацию подходящей, – устало замечает Щербетов. – И не вмешайся Костик, у похитителей было б несколько часов форы. Ты об этом хоть задумайся, Стелла!
– Хорошо, папочка, – блеет овцой моя пассажирка. Снова отворачивается к окну и закрывает глаза.
А я еще полпути выслушиваю признания Щербетова в вечной дружбе.
В Егоршино мы приезжаем уже вечером. И сколько я ни вглядываюсь в темноту салона, Стелла сидит неподвижно. Фигура слегка обмякла, а голова склонилась на бок. Спит маленькая дурочка! Натворила дел и уснула с чистой совестью.
Мне бы так!
Заруливая во двор, весело сигналю охране. Стелла мгновенно вздрагивает, просыпаясь.
– Егоршино, – объявляю противным голосом. – Поезд дальше не идет!
Открыв багажник, выхожу из машины. Мысленно прикидываю, как поведет себя девчонка. Но Стелла упрямо остается сидеть в Субару. Не двигается с места без особого приглашения.
– Влад, – зову одного из охранников и, кивнув на розовый чемодан, прошу. – Занеси в мою спальню.
– Что?! – вскрикивает Стелла, когда я рывком открываю дверцу. – Я не собираюсь спать с тобой в одной комнате.
– Ребенок мой? – наседаю гневно и не получаю ответа. Стелла фыркает обиженно и закатывает глаза, словно говоря «Ну, а чей же еще?».
– В таком случае свадьба – всего лишь формальность. Привыкай, Стелла. Или тут тоже будешь работать под прикрытием?
– Ненавижу тебя, Исаев, – бурчит она.
– Я тебя тоже терпеть не могу, – признаюсь честно. – Мне бы и в дурном сне такой поворот не приснился. Но ты сама устроила этот маскарад. Теперь расхлебывай.
Стелла
«Я тебя тоже терпеть не могу!» – бьются в голове гадкие признания Исаева.
Штрилиц, блин!
Ненавижу тебя!
Вхожу в личные апартаменты Исаева и в бессилии плюхаюсь в первое попавшееся кресло.
Все дома и квартиры Константина Ивановича обставлены одинаково. Темные обои, белая мебель и аквариумы во всю стену. Здесь, в Егоршино, Исаев еще держит собак и лошадей. И как мне жить в этой глуши?!
– Устроилась? – кисло интересуется он, входя следом.
– Костя, пожалуйста, выдели мне отдельную комнату, – прошу я устало. – Мы не можем спать вместе. Я не хочу.
– Не вижу логики, Тэлла, – усмехается он, коверкая мое имя. – Еще вчера ты стонала и просила не останавливаться, а сегодня уже не хочешь?
– Я притворялась, – отворачиваюсь от него. Чувствую, как накатывает истерика, и еле-еле сдерживаюсь.
– Врешь, – самодовольно
