Перед ним, словно наяву, предстали погибшие нобилиллы. Они срывались с деревьев, умирали от болезней, но их тела неизменно лежали в центре болота. Бледные, чистые, словно живые, казалось, они вот—вот встанут и выйдут на землю, но это было не так. Там же лежала и его мать. Пятнадцать лет назад она умерла от лихорадки и ее похоронили в воде. Остарион не помнил ее лица, но изредка видел ее, лежащей в болоте, скрытой ото всех серым камышом. Лишь старики изредка рассказывали ему, какой она была – величественной и прекрасной, лучшей во всем. Остарион часто вспоминал ее, выглядывая из огромных щелей хижины, построенной над водой. В огромном болоте лежали сотни нобилиллов. Их перестали хоронить в земле, когда волки разрыли первые могилы.
Воспоминания захлестнули Остариона, но он не простил бы себе, если бы хоть кто—то видел его слезы. Юноша перестал плакать, когда первый раз вышел на охоту – это было еще десять лет назад. Сейчас ему было девятнадцать.
– И зачем ты только это упоминаешь, – вздохнул Малт. – Мне хватает того, что я вижу их каждый день.
– Тихо! – прикрикнул Йонас. – Мы пришли. Принимайтесь за работу и без звука!
Нобилиллы вышли на поляну, на которую едва проникал лунный свет, отчего она была куда светлее и прекраснее всего леса, который мрачной стеной обступил ее. Остарион оглянулся на него и вздрогнул. Черные кроны деревьев в свете луны казались иссиня—черными, пугающими, словно монстры из детских сказок, пришедшие наяву. Все нобилиллы ненавидели этот пугающий лес, но не могли уйти, боясь людей, прогнавших их сюда. Они мечтали об этом все двадцать лет, что выживали в Черном лесу, но каждый раз разворачивались, едва лишь вставая на дорогу к выходу. Вскоре, нобилиллы забыли, что отсюда есть выход, и некоторые наиболее смелые нобилиллы, среди которых был и Остарион, изредка бродили по лесу, стараясь найти уже заброшенные тропы. Они не знали, что люди раскаиваются в содеянном и не смеют даже взглянуть на священный город, утерянный и для них. Изредка Остарион говорил, что им пора отсюда уходить – или они все здесь погибнут, но старейшина останавливал их каждый раз, стоило им только согласиться с молодым нобилиллом. Остарион ругал их, но и сам слушался старейшину, не смея перечить.
Сейчас он осторожно ломал ветви валежника, сбрасывая их в кучу, заодно прислушиваясь к звукам в лесу. Было тихо. Рядом с ним стоял Малт и, видимо, хотел поговорить.
– Откуда у тебя этот меч? – наконец спросил он шепотом.
– От матери достался, – ответил Остарион, отламывая очередную сухую ветвь.
– Я его раньше у тебя не видел. Почему ты не ходил с ним?
– Не было нужды. У меня был другой меч, – Остарион вспомнил свой старый клинок, покрытый сколами и затупленный настолько, что наточить его было невозможно. Несколько дней назад нобилилл выкинул его в болото. Теперь же, ощущая тяжелую темную сталь у себя за спиной, Остарион чувствовал себя гораздо спокойнее, чем раньше.
С этим мечом он мог уйти отсюда – однажды ему даже удалось дойти до края леса –
