обязаны. Не забывайте, его величество благоволит вам – вы огнём и мечом усмирили здесь бунтовщиков. Но малейшее неповиновение мне или другому представителю короны приведёт вас на ту же виселицу, где ещё недавно болтались зачинщики бунта. – Бернхаш выждал паузу, налил из кувшина себе вина, отпил пару глотков, присел и уже более спокойно сказал. – Думайте, что говорите. И поверьте, мне лично не хотелось бы. Но, сами понимаете, – мой долг блюсти местные настроения.
Было видно, что слова гнева или даже приказа застряли в глотке барона. Красный было цвет лица спал, но не уступил места бледности. Гримбар понял, что собеседник его не шутит, и минуту-другую осознавал своё положение. Он, вчера еще властитель в целом графстве, сегодня уже простой дворянин, пусть и с баронским титулом. Впрочем, что титул? Пять тысяч золотых крон плюс ежегодно пятьсот марок серебром. Каждый третий купец и каждый десятый корабельный капитан уже могут купить баронский титул.
Гримбар вернулся в своё кресло, налил себе вина. Нет спору – ему нанесена обида, но тем тяжелее, что свидетелей нет, и подобного полусвятошу-полуофицера не призовёшь к ответу. Выход только один – ждать. Подниматься выше и ждать, когда сможешь отплатить за обиду.
* * *
В ту эпоху предпочтение в оружии пока ещё отдавалось мечу и его видам перед длинноствольными тяжеловесными пищалями, аркебузами и ручницами. Падение рыцарского сословия привело к тому, что меч из ограниченного употребления перешёл в руки простых пехотинцев, кавалеристов, артиллеристов, моряков… Всякий уважающий себя купец или ремесленник предпочитал повесить на пояс меч, а то и пару кинжалов подлиннее. Появились люди, предпочитавшие кутаться в серо-коричневые плащи с капюшонами, или закрывавшие лицо шляпами и повязками – таких по внешнему сходству с известной птицей и её образом жизни называли сычами. Они охотно продавали свой меч подороже или вставали на службу к появившейся ещё при Филиппе Благочестивом тайной полиции. Эти «рыцари» слыли не имеющими ни чести, ни совести.
Но были и другие, их называли ещё вольными кавалерами или кавалерами дороги, ещё «скименами» (львятами). Они водили дружбу с купцами и моряками, помогали крестьянам и фермерам. Кавалеров дороги можно было видеть и на корабле, идущем в Западные или Южные моря, и в охране купеческих караванов, идущих через горы в боралистанские степи, Бакрию, леса Черной Рыси, другие страны. В отличие от сычей вольный кавалер ни за какое золото не согласился бы убить человека, он мог согрешить излишним вниманием к вдовушке или девице, разорением погреба в трактире. Взять чужое считалось у кавалеров бесчестьем, но каждый клан или «товарищество» имел в заброшенных замках или пещерах свои схроны и клады, и каждый мог воспользоваться ими, как Фарреш в уже описанном случае. За смертоубийство в пьяном угаре или по неосторожности, без причины кавалера казнили свои же – живьём закапывали в яму, поверх него ставили гроб с убитым. Таковой кавалер мог стать контрабандистом, обыкновенным солдатом, но откровенный разбой претил благородной натуре и неписаному кодексу.
