работать вечность? – ноет Лина у моего стола.
– Могу, – отвечаю равнодушно, даже не поднимая на нее взгляд. – Именно этим я и занимаюсь. И помнится я просил не входить в мой кабинет, когда я занят. Все неотложные вопросы мы можем решить и по телефону.
– Выходи, как закончишь! – фыркает Лина, и вылетает из моего кабинета.
Да, все как раз так. Лишь бы не отвлекаться от работы. Тут хорошо и привычно. И этой пустоты не ощущается.
У моего мозгоправа возникла новая тупейшая идея. Он рекомендовал мне обзавестись семьей, после того, как послушал, какое наваждение со мной случилось на чужой свадьбе, – об этом вообще лучше не думать… А почему бы нет, решил я. Вряд ли есть куда хуже. Потому, недолго думая, позвал замуж единственную близкую мне женщину – Лину.
Мы условились, что свадьбы как таковой не будет. Распишемся по-тихому, и она переедет ко мне. Но все пошло не по плану, как только я сделал ей предложение.
Во-первых, она не стала дожидаться штампа в паспорте, и еще за пару месяцев до назначенной даты переехала ко мне.
Бесит. Но мой психолог – шарлатан, говорит, что семья складывается именно тогда, когда двое выходят из зоны своего комфорта и идут навстречу друг к другу.
Ну ок, попробуем. Хотя пока я только из себя выхожу, из-за вечного присутствия кого-то в моем обычно пустом доме.
Второе, что пошло не по плану, это маниакальная любовь Лины с ее мамой. Я просил никого не звать на роспись, а по возможности и вовсе не сообщать никому о нашем решении. И тому, по сути, тоже послужил причиной мой летний «срыв». Но Лина тут же ударилась в слезы: «невеста должна иметь возможность обнять мать, когда покидает отчий дом».
Я, конечно, предпринял попытку ее урезонить, напомнив, что отчий дом она покинула уже лет семь назад, да и отчий – от слова отец, а о нем она вообще редко упоминает. Хотя мне почему-то заочно по душе этот неизвестный мужичок. Куда больше чем будущая теща, с которой Лина чуть ли не ежедневно трещит по телефону.
– Только мама, клянусь! – заверяла меня Лина, когда мы в очередной раз заговорили о свадьбе. – Папа в силу здоровья просто не поедет.
Точно.
«У него сердце большое, доброе и слабое», – подсказывает нежный голос из моих воспоминай, что я всячески пытаюсь блокировать.
– Он же сердечник, – озвучиваю.
– О, разве я рассказывала? – удивляется она.
Вообще нет. Не рассказывала. Она вообще мне как назло ни о ком, кроме своей матери не рассказывает!
Соня… Все что мне осталось от НЕЕ. Ее имя.
Хотя оно и к лучшему. Девочка свой выбор сделала. И я не вправе и дальше портить ей жизнь. И без того наломал дров…
– А сестра? – спрашиваю я, боясь даже пробовать произносить ее имя вслух. Кажется, взорвусь. С ума сойду.
– Она папу ни за что одного не оставит, – отвечает, и я не могу сдержать облегчённого вздоха.
Не выдержу встречи с ней. Опять глупостей наделаю.
– Даже в общагу отказалась переезжать, лишь бы с папочкой остаться, – продолжает Лина. – Боится за него. Хотя мне кажется
