не приходил, как назло. Перед глазами всё время всплывал образ темноволосой девушки. Влада влюбилась в него, между прочим, сама призналась, вот только, что теперь ему со всем этим делать? Девочка слишком юная, неопытная, наверняка не понимает, что ее чувства ни к чему хорошему не приведут. А Тамерлан явно не тот, в кого стоило влюбляться и Влада не могла не знать этого, но вопреки всему влюбилась…
***
Утром я проснулась с больной от похмелья головой. Разлепив свинцовые веки, я попыталась сесть, но тело ныло будто от усталости, а перед глазами плыли звёздочки. Приложила руку к виску, помассировала кожу легкими движениями и огляделась по сторонам. Незнакомая комната, выполненная в темных цветах, навела на смутные сомнения.
«Неужели я вчера совершила глупость?» – в голове пронеслась тревожная мысль и я тут же заглянула под простыню. Не голая, а в нижнем белье, слава Богу! Прислушавшись к бухающему в груди сердцу, я принялась вспоминать вчерашний вечер и, когда память выдала немного смазанные, но весьма пугающие картинки, мне стало хуже прежнего. Я звонила ему! Зачем? А потом, кажется, просила, чтобы он меня поцеловал. Вот не дура ли, а?
Ругая саму себя за непростительную глупость, я поднялась с постели. Побродила по комнате вперед-назад, заглянула в шкаф-купе, осмотрела каждый угол, но тщетно. Моей одежды нигде не было, как назло, а покидать спальню в одном лифчике и трусиках… Ну я же не настолько безрассудная.
Закутавшись в простыню, я вышла из комнаты, тихонько притворив за собой дверь. Бесшумно ступая босыми ногами, я медленно побрела по коридору, прислушиваясь к знакомому голосу, доносившемуся как будто со всех сторон. Тамерлан разговаривал по телефону, да и не просто разговаривал, а возмущался, возможно, даже кого-то ругал, но я никогда не понимала его родного языка, поэтому мне оставалось только догадываться. Замер в дверном проеме, я оперлась о стену плечом и принялась наблюдать за Мамедовым со стороны. Он сидел на стуле за столом, приложив к уху телефон, а в правой руке крутил карандаш, сосредотачивая взгляд на открытом блокноте.
– Все! Отбой, Чингиз, жду результатов, – строго отчеканил Мамедов, перейдя на русский язык.
Тяжело дыша, Тамерлан перевел взгляд на меня и какое-то мгновение просто разглядывал сверху вниз, останавливая свой взор на босых ступнях. Я плотнее закуталась в простыню и осмелилась заглянуть в черные глаза: сердится? На удивление, но Мамедов не выглядел разгневанным, его лицо было задумчивым.
– Проснулась? – сухо протянул Тамерлан.
– Доброе утро, – проигнорировав холодность мужчины, я приветливо улыбнулась.
Тамерлан ухмыльнулся на одну сторону рта, бросил взгляд на циферблат своих наручных часов и сказал:
– Уже двенадцать, Влада.
Я ахнула. Двенадцать часов дня, а Мамедов не на работе?
– Есть хочешь? – его грубоватый голос заставил меня вздрогнуть.
– Хочу.
– Вот там, – кивнул на пластиковые контейнеры
