щелкает выключателем, и меня ослепляет яркая вспышка. Очертания спальни в арендованном поместье на берегу реки Сены возвращаются спустя несколько секунд. Я быстро-быстро моргаю, стираю рукой выступившую из глаз влагу и смотрю сквозь смутную пелену на неуверенно улыбающуюся подругу.
– Я скучала по тебе, ― Катя разувается, бросает на одеяло гору вредных снеков и лезет ко мне с объятиями. ― Господи, Одуванчик, ты воняешь, ― смеется с хрипотцой, стискивая мои плечи. ― Тебе срочно нужно в душ.
Я вяло киваю.
– Извини. Сил нет совсем.
– Ничего, моя хорошая. Ничего, ― Катюша отстраняется и приглаживает мои растрепанные волосы. Я осторожно гляжу на подругу и чувствую вину за слезы, которые она сдерживает ради меня. ― Все очень переживают за тебя и терпеливо ждут.
– Простите, ― опускаю безжизненный взгляд к своему сгрызанному свадебному маникюру. ― Мне жаль, что праздник испорчен…
– Не смей произносить этих слов. Ты ни в чем не виновата. Ты ― жертва. А Макс… господи, Ксюш, как же я зла! Я ему шею готова свернуть! И сверну, ― воинственно и с яростью рычит Катя. ― Но сперва медленно и мучительно расцарапаю его сволочную рожу, а затем…
– Хватит, ― обрываю строго.
Подруга вмиг смолкает. Усиливает хватку на моих предплечьях и издает короткий, отрывистый вздох.
– Я ненавижу его, Ксюшка. Пожалуйста, скажи, что ты чувствуешь то же самое.
Я стискиваю кулаки и мотаю головой.
– Не могу этого сказать, Катя. Иначе солгу. Самой себе, тебе…
– Он же растоптал тебя, унизил на глазах у ваших семей, друзей!.. Разбуди же в себе злость, ну! Малышка, иначе ты сгинешь, ― голос подруги с дрожью срывается на шепот. Она наклоняется вперед, сталкивая наши лбы. ― Иначе не вывезешь.
Катя внушает со страстью и неподдельным желанием помочь, подбодрить, однако я не испытываю ровным счетом никаких эмоций. Моя душа изуродована, обуглена и отныне не пригодна для чего-то прекрасного, хрупкого, нежного.
– Мне необходимо понять, почему он… сбежал, ― я сглатываю острый ком. ― Ты видела Егора? Может, Максим хотя бы с ним разговаривал?
Катя с удручающим видом качает головой.
– Этот урод всех оставил в неведении. Как сквозь землю, черт такой, провалился.
А меня вновь посещает мысль, что его самопровозглашенный старший брат в курсе причины побега моего жениха. Возможно, я все-таки обманываюсь, поскольку так сложилось, что Артем является последней зацепкой к истинному мотиву действий Максима. Если я не ухвачусь за этот сомнительный шанс и не постараюсь вытрясти из незнакомца правду, то не прощу себя, и покой буду грезить лишь во снах.
***
Покинуть безопасное пристанище, колыбель самой страшной в моей жизни боли, ― шаг отнюдь не простой, но я нахожу моральные силы, чтобы сделать его и двигаться вперед. Я отказываюсь зарываться дальше в дебри депрессии, гнетущего отчаяния
