хотя в ней почти ничего не было: тёмно-коричневая двуспальная кровать, такая же прикроватная тумбочка, на которой расположились иконы и две красные, уже потрёпанные книжки, одна из которых была молитвословом, а другая – Евангелием, шкаф и письменный стол. Здесь были серые стены, как и в прихожей, и паркетный пол. Владимир в деловом костюме сидел на кровати, складывая необходимые бумаги в кожаный портфель.
– Ну, собралась ли,– сказал он, увидев её.
Мужчина подошёл и приобнял дочь. Он уже много раз пытался поговорить с ней, помочь справиться с унынием, но девушка не хотела открываться. Он старался быть терпеливым и заботливым, чтобы дочь знала, что её любят, и его двери всегда открыты для нее.
– Спасибо за одуванчики, мне очень приятно.
– Было бы за что. Ну всё беги, а то Ксюша тебя уже заждалась, наверно. Не знаю, когда вернусь, но если что звони,– он улыбнулся и поцеловал её в щёку. Она ответила тем же.
Выйдя на улицу, девушка почувствовала пустоту внутри себя. Неприятное ощущение, как если бы вместо грудной клетки у нее был холодный и сырой ящик.
– Наконец-то, я уж думала состарюсь,– сказала Ксюша, закутываясь в чёрно-белый пиджак и поправляя ворот тёплой водолазки.
Настя не обратила на это внимание, лишь посмотрела в сторону своего окна, туда, где сегодня ночью стоял тот парень, он так и не выходил у неё из головы.
Серые тучи укрывали город от прямых солнечных лучей, словно отгораживая его от остального мира. После ночного ливня дороги блестели от воды, дул сильный ветер, воздух был влажный и прохладный. Такая погода свойственна Петербургу, многих она отталкивает, но не становится от этого неприятной. Она дополняет этот город, делает его загадочным и доступным не для всех: яркие краски тускнеют, блеск позолоты исчезает совсем, а изящные орнаменты и украшения мимикрируют под трещины, пятна, коррозию. Лишь люди с встроенным в глаза рефрактометром способны обнаружить подлинную красоту города. Фасадный Петербург завораживает, его хочется рассмотреть, понять, прочувствовать. Каждое здание имеет свою особенность, но при этом сочетается со всеми остальными. Даже время и новые технологии не способны разрушить пафос имперской России, его здесь берегут с особым трепетом. Эти улицы живут вне времени, они существуют одновременно в четырёх веках. Насте нравилось это ощущение, она считала этот город своей родственной душой. Девушка хотела забыться на какой-то момент, ведь если нет времени, значит нет и суеты. Но подруга тянула её вперёд, чтобы показать, как можно больше. Ксюша старалась рассказать всё что знает об этом городе и его интересных местах, хотя прекрасно понимала, что её знания скудные.
Они шли вдоль Невского проспекта в сторону набережной, после чего повернули на маленькую уютную улочку и через Триумфальную арку вышли на Дворцовую площадь. Настя представляла её иначе, вживую все архитектурные памятники казались более масштабными, детальными. Она застыла, как только увидела здание
