вспоминал о встрече Трумэна с Молотовым: в самом начале беседы Трумэн сразу же перешел в атаку, что было неожиданно, и Молотов даже растерялся, «что с ним случалось крайне редко». После тирады Трумэна он приготовился отвечать, но тут президент дал понять, что беседа закончена, попрощался и вышел. Молотов был явно встревожен68.
Но на самом деле все только начиналось. Заместитель госсекретаря Д. Грю писал в меморандуме правительству 18 мая 1945 г.: «Будущая война с Россией очевидна, как может быть что-нибудь очевиднее на нашей земле. Она может разразиться в ближайшие несколько лет. Нам следует поэтому поддерживать в готовности наши вооруженные силы… Мы должны настаивать на контроле над стратегическими вооружениями и морскими базами». В мае 1945 г. командующий ВВС США генерал Г. Арнольд заявил в беседе с британским главным маршалом авиации Ч. Порталом: «Наш следующий враг – Россия… Для успешного использования стратегической бомбардировочной авиации нам нужны базы, расположенные по всему миру так, чтобы мы могли с них достичь любого объекта в России, который нам прикажут поразить»69.
Уже 3 июля Бёрнс был назначен на важнейший пост госсекретаря. Назначение говорило о многом: Бёрнс был явным антикоммунистом (как, впрочем, его предшественник в Госдепартаменте, Эдвард Стеттиниус70), и собирался в преддверии новой большой конференции держав Антигитлеровской коалиции в Потсдаме держаться с СССР предельно жестко, совсем не по-рузвельтовски. Нужно было только дождаться известий об успешном испытании атомной бомбы. 16 июля в штате Нью-Мексико, на специальном полигоне Аламогордо, такое испытание прошло71.
Трумэн в это время только прибыл в Европу, возглавляя американскую делегацию на Потсдамской конференции, которая открылась 17 июля. А уже 24 июля Трумэн уведомил Сталина о «некоем сокрушительном оружии, которым обладает США», и стало окончательно ясно, что американское руководство будет использовать атомную бомбу как средство давления на СССР, хотя формально страны еще были союзниками. Рождался так называемый «ядерный фактор» или «фактор бомбы», который в эпоху «Холодной войны» крепко обоснуется как во внутренний американской политике, так и во внешней – наряду с «русским фактором». Примечательно, что, если следовать дневниковым записям самого Гарри Трумэна, которые он вел в Потсдаме, он изначально готов был использовать новое оружие против Японии, чтобы разом окончить войну. Атомная бомба (ее сразу прозвали в Америке A-bomb) безусловно придала президенту уверенности. И общественность его поддерживала. Первый же замер рейтинга нового президента, проведенный Gallup72 29 мая 1945 г., дал Трумэну 86 % поддержки. С таким рейтингом можно было смело думать на перспективу, что Трумэн, очевидно, и стал делать, прощупывая в Потсдаме почву относительно грядущих выборов. Конференция длилась до 2 августа, и президент успел немного посмотреть Европу. Его провезли по Берлину, разделенному на зоны оккупации (восточную – советскую, и еще
