я очень сильно его раздражала и это было почти физически ощутимо.
– Я никогда не была прежде с мужчиной, – спрятавшись за волосы, выдавила я.
– Что? Поздравляю. Мне какое дело до этого? Или ты пришла сюда, чтобы я первый тебя трахнул? Честь для вас безродные?
В его низком голосе слышалась неприкрытая издевка.
– Зверёныш, снимай свои тряпки по-хорошему, или я сам сниму, а потом выкину тебя за ворота. Без них.
В секунду его голос огрубел. Я поняла, он не шутит.
Слёзы предательски брызнули из глаз. Однажды я уже подобное слышала. И это был самый страшный день в моей жизни. Начало конца.
Я стащила плед, под ним была длинная сухая рубашка и панталоны.
Дракон презрительно меня разглядывал.
– Это тоже снимай.
– Прошу…
– Снимай, я сказал! – свирепо прорычал он.
Трясясь, стянула рубашку. Мне было стыдно и неловко, а ещё очень страшно. Длинные волосы укрывали грудь.
– А теперь штанишки.
– Нет! – огрызнулась я, сама не ожидая этого порыва.
Дракон сорвался с места. Его пятерня полностью обхватила шею, одной рукой он подтянул меня к столу и жестко припечатал грудью к столешнице. Холод обжег кожу. Позади послышался треск ткани. Я стояла к нему спиной совершенно обнаженная.
Горячие пальцы. Очень грубые прикосновения к лопаткам.
Он собрал мои волосы и намотал на руку. Я всем телом ощущала тяжесть. Дракон скользил пальцами по коже, изучая, казалось, каждую клетку!
Соленые капли попадали в рот, а потом стекали на деревянную столешницу.
– Что вы делаете? – голосом призрака, спросила я.
– Заткнись, зверёныш, и не двигайся.
Он продолжал опускать ладонь ниже. Прикоснулся к ягодицам и сжал их.
– А-а, – сорвалось с губ.
– Что ты стонешь? – усмехнулся он.
Его пальцы касались самого сокровенного места на моем теле. Я чувствовала его тёплое дыхание на спине, он опускался все ниже. Ощупывал внутреннюю сторону бедра, скользил к щиколоткам, а потом вновь возвращался наверх.
Я не дышала, только тихо плакала.
– Вы не можете…, – выдохнула я, когда он поднялся.
– Что я не могу?
Дракон развернул меня к себе, пригнувшись, оказался напротив моего лица, внимательно его разглядывая.
– Меня трогать. Это неправильно. Только муж…
– Заткнись! Какой муж? Что ты несёшь? Запомни, меня выводят из себя ваши дикарские понятия о нравственности. Сплошное лицемерие. Поверь мне, потом такие невинные жёны, как ты, отдаются дозорным по щелчку пальцев. Можешь хранить свою невинность, до тех самых пор, пока какой-нибудь пастух тебя не поимеет, – выплевывал каждое слово мне в лицо.
– Ложись на стол и раздвигай свои ноги.
Я похолодела.
