несколько капель светло-золотистой, похожей на выгоревшую на солнце солому, краски. «Сделаю златовласку», ― решила вдруг, сама не понимая, откуда вдруг пришла такая фантазия. Лицо куклы покрыла белой краской, глаза сделала серо-голубыми с темным ободком, губы ― яркими, вишневыми. Полюбовалась своей работой.
Пока краска схватывалась, взялась мастерить тряпичное тело: мягкий длинный валик набила птичьим пером, освобожденным от ости, приделала руки, ноги, смастерила платье из яркого лоскута синего цвета. Наконец, пришила голову. Кукла получилась ― просто загляденье! Во всяком случае, так показалась самой Анналейсе.
– Маура! Иди, посмотри, что я для тебя смастерила! ― позвала она сестренку.
Та тут же примчалась, залезла на скамью рядом с Лейсой.
– Это что? Это кто? ― замерла, разглядывая игрушку.
– Кукла. Ты ведь давно просила! ― удивилась Анналейса.
Обычно малышка была в восторге от ее подарков, а тут впервые не обрадовалась, и куклу брать в руки не спешила.
– Я не такую хотела! ― надула губки Маура. ― Ты же всегда волосы темные делала, а глаза ― синие, как у нас с тобой! А эта… эта на дочь Ночи похожа, я ее боюсь!
– А нэйта Дьярви не боялась, ― нахмурилась Анналейса. ― Значит, не нравится?
У нее вдруг заворочалось, забурлило внутри что-то темное, как та самая ночь. Никогда раньше такой холодной, обжигающей морозом ярости Лейса в себе не ощущала.
– Нет! Не нравится! ― Маура спрыгнула со скамьи, Лейса встала следом.
Посмотрела на недовольную сестренку, перевела взгляд на куклу…
– Ну и прах с ней! ― сказала в сердцах и махнула в сторону игрушки рукой.
Рабочий стол всего на мгновение окутало облако тьмы, а как только оно исчезло ― сестры обнаружили, что вместо куклы на нем осталось всего две горки праха. Одна, побольше, выглядела как куча перемолотой в пыль глины. Вторая, поменьше ― как остатки истлевших ниток.
– Няня-а-а! ― заверещала испуганно Маура и бросилась на кухню. ― Лейса куклу испортила!
Анналейса, еле передвигая ноги, вернулась к скамье и села, непонимающе глядя на стол. Она не могла отвести глаз от двух холмиков пыли.
«Как же это?! ― метались в ее голове заполошные мысли. ― Это я, что ли, сделала?!»
От испуга и неверия сознание мутилось, в глазах встала туманная пелена. Согласиться, что это ее слова стали причиной того, что кукла развалилась, Лейсе никак не удавалось. «Это не я!» ― вот и все, о чем могла она думать.
…Когда старая Калвина следом за всхлипывающей Маурой вошла в мастерскую, Анналейса так и сидела на скамье, смотрела пустым остановившимся взглядом в никуда, и, чуть покачиваясь, шептала еле слышно: «Это не я, не я!»
– Не ты, внучка, конечно, не ты! ― скользнув взглядом по останкам куклы, рейва Калвина нахмурилась, поджала губы в ответ на какие-то свои мысли, подошла к Анналейсе, обняла ее за плечи.
