ещё долго смотрела на бабку и не знала, что ей сказать. С одной стороны, начало этой байки испокон веков (ну, сколько она себя помнила), блуждало по деревне, но та же Прасковья вечно махала рукой – мол, брехня всё это. Ни в каких оборотней и ведьм она «как бы» не верила, и то же мнение навязывала внучке, да и всем окружающим тоже.
И сейчас, заговорив о таком, просто выдала сама себя с головой. Суеверная, оказывается, у неё бабуля…
Страшная история Зои и подставивших самих себя жителей деревни брала за живое. Но… при чём тут была она? «Шоу» с погребением «ведьмы» и перевоплощением людей в животных было очень давно, если вообще – было. Дана была всё же склонна думать, что эту страшную сказку выдумали специально, чтобы пугать детей. Не более.
– Баб… – пытаясь сдержать укор в голосе, начала девушка. – Ты же не серьёзно…
– А как жа! Шутить буду, агась. Дед-то твой покойный… как вспомню, аж мурашки по коже! Когда первый раз… думала, головой того! Ан нет! Перекинулся в зверя и давай на меня бросаться! Это я потом приноровилась, запирать его стала в погреб, а поначалу… И отец твой… Охохо, девонька, гены-то в тебе эти же…
– Постой! – остановила её Дана. – Ты говорила, на охоте отец погиб?!
– На охоте и погиб. – вытирая слёзы с ставшими мокрыми глаз. – Застрелили его, пока в волчьей шкуре бегал. Охотники так сказывали. А как нашли, человеком уже был. Мёртвым…
Разве такое может уложиться в голове?
Дана уже не перечила, не спорила. Лишь смотрела на бабушку испытывающим взглядом, желая найти ещё хоть какие-то признаки безумия.
– Хочешь сказать, я тоже скоро по лесу в волчьей шкуре побегу? – наконец отмерла она, хмыкнув. – Ты вот вроде замечена не была…
– А я не из этой деревни. – сразу же нашлась Прасковья. – Засватал меня тогды Гришка, да как мать отговаривала! Прямо-то не говорила, да всё лишь намекала. Куды там! Любовь у нас случилась. Сказала матери, что сбегу, если добром не отдаст замуж, а она позора побоялась. Так и смирилась, а оно вон как вышло… Не жалею я, не подумай! Гриша-то золотым человеком был, не гляди, что в зверя оборачивался иногда. Не обижал и любил меня, баловал. А когда Серёжа родился, в общем, думала я, что обошлось. Так и было, лет до восемнадцати. Даже больше. А опосля…
Бабушка зарыдала, а Данка подсела ближе, обняв её за плечи.
– Ба, ну перестань. Да ничего со мной такого не будет…
Она не верила. Вот честно – нет. Не бывает оборотней, всё это сказки. А бабушка просто устала. Напридумывала себе бог знает что и сама в это поверила.
– Ты давай, ложись. – Дана аккуратно помогла Прасковье прилечь. – Время-то уже, вставать скоро. А мы еще не ложились.
Бабулька что-то проворчала в ответ, но послушно улеглась и вскоре захрапела.
Дана же честно пыталась уснуть, но сон всё не шёл. Слишком много событий и информации за одни недолгие сутки. Но всё это меркло и терялось при одной навязчивой мысли, как там Стас? Не попал ли в беду?
От одной мысли об этом девушку
