в этих местах всего-то всю жизнь прожила, верно?
– Ее просто так прозвали. Увидишь почему. На самом деле она названа в честь святой Екатерины Сиенской.
– Ее я тоже не знаю, – призналась я. – Значит, ты тащишь меня в церковь. Это все был такой долгий и коварный план, да?
Я почти заставила Бьянку рассмеяться. Она велела мне не беспокоиться – внутрь нам заходить не придется. Часовня будет лишь отправной точкой. Прогулка в горах, помнишь? На самом деле мы отправимся дальше, к месту, где они с Греггом однажды устроили пикник вскоре после того, как Бьянка узнала о своей беременности.
А пока что я должна была узнать: откуда такой интерес к Броди Бакстеру?
– Я сама это плохо помню, – ответила Бьянка, – но мама рассказывала, как я боялась бассейнов, но любила пруды. И ручьи. Заводи. Озера. И когда однажды мы поехали к океану, он мне тоже нравился, но только до тех пор, пока я не попробовала его на вкус и не сказала, что от соли мне больно, что в воде ее быть не должно. Что это яд.
Некоторые дети ненавидят обувь. А некоторые – соль и хлор. Вот, значит, какие у нее были детские причуды. Но расспросив подробнее, я выяснила, что Бьянка пила воду из-под крана и принимала ванну без всяких проблем. Так что, возможно, отвращение у нее вызывала концентрация хлора. Или стены бассейна. Быть может, для нее он был вызывающей клаустрофобию ловушкой.
Но это было любопытно. Обычно, если маленькая девочка боится воды, то не прозрачной, где видно, что никто не подплывает к ней, чтобы схватить. Она должна бояться мутных водоемов с илистым дном, в которых может скрываться что угодно, от кракенов до озерных акул. Но как раз они и были стихией Бьянки.
– Мама говорила, что я бросалась к ним, скидывая одежду на ходу. Запрыгивала и плескалась, такая счастливая, что родителям приходилось выволакивать меня на сушу, когда пора было идти домой. И я при этом всегда плакала. – Бьянка взглянула на меня, чтобы убедиться, что я слушаю, как будто после всего, в чем мы друг другу признались, я все еще могла отвергнуть ее и тем самым уничтожить. – Мама утверждает, что я верещала так, словно отыскала свою настоящую мать и теперь меня с ней разлучали.
Я легко могла представить это зрелище. Легко могла ощутить эту боль.
– Она говорит, что ее тревожило то, как я пыталась плавать. Я сдвигала ноги, прижимала руки к бокам и… – Бьянка отняла руку от руля и изобразила извивающееся движение. – Там, где было достаточно мелко, я вот так лежала на дне. У нее фотографии есть. Мама говорит, что я была счастливее всего, когда это делала. И что я спрашивала, когда у меня вырастут ласты.
Казалось, что, глядя сквозь лобовое стекло на мир, несущийся нам навстречу со скоростью семьдесят миль в час, Бьянка на самом деле его не видит.
– Ох эта Бьянка, – проговорила она с акцентом, которого я от нее прежде не слышала. – Такое loco[6] воображение.
Как же легко нанести эту рану своей дочери. Ха-ха, очень мило. А теперь давай-ка повзрослей и выкинь из головы все эти дурные идеи, а то другие детки не
Сумасшедшее (
