его любимых блюд. Много лет я только о нём и детях думаю, буквально целыми днями.
– Ась, может, попросить нам кофе принести? Или чай?
– Нет, спасибо, – голос, наконец, прорезался. – Я пришла поговорить насчет Глеба.
– У него осложнения? – вскинулся Паша с искренней тревогой. – Говори, не томи.
– Ты устроил ему выступление в клубе. Глеб намерен петь, но у него сотрясение. В клубах шумно, а на сцене аппаратура, громкость запредельная, для мальчика это опасно.
– Ась, давай я зайду сегодня и поговорю с сыном.
– Думаешь, он послушает? – улыбнулась невесело. – Паш, я специально не звонила тебе насчет этой проблемы, а приехала. Глеб обозлён, и вряд ли разговор с тобой ему поможет. Он, скорее, назло не только в этом клубе, но и в других выступит, плюнув на здоровье.
– А тебя он не слушает?
– Я пыталась с ним говорить, но опасаюсь давить. Ты можешь поговорить с другом… Васильченко клуб открывает, если я не ошибаюсь?
– Да.
– Попроси устроить выступление не на открытии клуба, а через время, в какой-то другой оживленный вечер. А насчет открытия пусть скажет что, например, партнёр настоял на других звёздах. Или что с аппаратурой неполадки. Или еще что-то. Придумай, Паш.
– Придумаю, – кивнул он. – Но я всё же зайду сегодня. Дети на звонки не отвечают. Пора бы им вспомнить что я не дальний родственник, а отец.
– Паша, ты только хуже сделаешь. Не приходи, – поднялась, мечтая убраться отсюда как можно скорее.
– Почему? Ася, ты хочешь чтобы дети не общались со мной? Настолько сильно ненавидишь меня? – остановил меня голос мужа.
– Ты еще скажи, что я их против тебя настраиваю. Паш, не смешно. Лику я в твоем кабинете застала в слезах. Она скучает. Глеб тоже. Они раздавлены, детям нужно время а не напоминания что ты отец, они помнят, поверь. Потому и ведут себя так.
– Даже Лика, – покачал Паша головой, будто не веря.
Я тоже не верю. Лика любит меня, конечно. Очень. Но Паша для дочки всегда был божеством, и Лика даже соперничала со мной за его внимание. И Паша дочку обожал, часто на работу с собой брал, гордился ею – Паше было лестно что Лика в него пошла.
Ему больно сейчас, я вижу. А еще я вижу то, о чем говорила Тамила – Паша счастливым не выглядит. Бледный, белки глаз красноватые, скулы стали острее. Похудел, кажется. Выглядит неважно. Это из-за потери семьи или из-за расставания с Тамилой?
– И всё же, я приду. Подождешь несколько минут, вместе домой поедем?
– Паш, если хочешь, приходи. Но домой я поеду одна.
– Сколько тебе еще нужно времени? – кивнул мне муж. – Сколько еще мы будем жить отдельно?
– Возможно, всегда, – прошептала. И не выдержала: – Я Тамилу твою встретила.
– Она не моя.
– Уже не твоя, ты хочешь сказать? Рыдала, что ты ради нас с ней расстался. О вашей любви рассказывала. Паш, а мы вообще стоим таких жертв с твоей стороны? Может,
