сложенные в огромную сущность, череп вместо лица, оленьи рога, украшенные отрезанными человеческими пальцами и ягодами рябины… Горящие красным впадины глаз. А на шее – мёртвые крысы на нитках, что и пели эту дикую песнь.
Леший утробно зарычал, глядя на две фигурки впереди, и тьма стала расползаться от него во все стороны.
– Бежим! – ещё раз рявкнул Тофф и попробовал, обхватив друга за плечи, просто утянуть его за собой, но тут Силграс…
…Преобразился.
Он коснулся пальцами своего лица – и тотчас взметнулись белым пламенем волосы, вспыхнули голубым глаза, и мягкое сияние окутало Авалати.
А главное – в небе над Силграсом загорелась огромная, созданная будто из драгоценного камня звезда. Такая же, как над Лешим. Но у Лешего она была яшмовая, цвета подгнившей брусники, а у Силграса – сапфировая, ясная и чистая.
Хегола Тофф застыл на месте.
Два альва. Боги-хранители, что происходит? Два альва…
Староста, как в тумане, наблюдал за боем. Сознание отвергало происходящее. Прошло пятнадцать минут – а может, и два часа, – и страшно раненный Леший, разбрызгивая чёрную кровь, сипя и держась за сломанный рог, сбежал, сопровождаемый визгом своих крыс. А Силграс – тяжело и хрипло дышащий, с безумным взглядом и оскаленными клыками – повернулся к нему.
Тофф с отвращением понял, что его буквально колотит от страха. Колени подгибались, хотелось лечь в сугроб и закрыть глаза. Но – не сдаваться, не бояться, не сомневаться!
– Нам, – сурово проговорил Хегола, стараясь не выдать свою панику, – надо поговорить.
– Да, – облизнулся Силграс и поправил волосы.
7. Недочеловек и заурядность
Вы даже не представляете, как глубоко могут ранить слова, сказанные в пылу ссоры. Вы забудете о них, но другой будет помнить и чувствовать, как они подтачивают его сердце и вашу дружбу. Будьте осторожны с теми, кто вам дорог.
Хегола сохранил тайну Силграса Авалати.
Новость о том, кем на самом деле является его напарник, перекрыла для старосты горечь всех недавних поражений. Она была слишком будоражащей, волнующей, грандиозной. Этот секрет сильно сблизил их: в дружбу добавилось новое манящее измерение истинной магии, чего-то более глубокого и трепетного, стоящего над радостями и бедами повседневности.
Вселенная. Ткань времени. Бытие.
И – дорогой человек рядом, с которым можно всё это разделить, которому доверяешь, как себе. Возможно, даже больше, чем себе.
– Расскажи о своих предыдущих жизнях, – просил Тофф, когда они сидели на крыше Избы-У-Колодца с добрыми пинтами браги в руках.
– Да я ни пепла не помню, – отмахивался Авалати. – Когда я просыпаюсь, у меня в голове само по себе появляется знание о том, как устроен мир, магия, общество, я сам и другие альвы. Но о моих предыдущих воплощениях – ничего.
– А то, кем ты родишься, зависит от того, как
