то утер ладонью выступившие в уголках глаз слезы и пробормотал:
– Ну, вот тебе и доказательство. А виновата, между прочим, ты.
– Я? – от удивления я притормозила на пути на кухню, – почему это?
– Ну как, почему? Ты вчера прижалась ко мне вся мокрая. Я и заболел.
– Что?! Тебе не стыдно?!
– А почему мне должно быть стыдно? Между прочим, это не я бегал по двору полуголый. А мне много не надо, чуть-чуть прикоснулся и все, я сразу простыл. Инвалид же. Что с меня, такого немощного взять.
Я едва не заплакала. Он снова в своем репертуаре. Говорить что-то просто бессмысленно. Этот глупый стеб, он просто вытягивает все силы по капле. Сейчас я совсем не готова спорить, а еще больше не хочу оправдываться. Просто прошла на кухню и безразлично окинула взглядом погром, который устроили вчера.
Сегодня моя работа начнется с уборки. Ну, разумеется, после завтрака.
– Мои друзья потусили на славу, – Стас притворно покачал головой, – когда они узнали, что у меня есть собственная сиделка, словно с цепи сорвались. «Нужно на совесть отрабатывать свой хлеб». Кажется, я слышал что-то такое.
Я бросила грязные тарелки обратно в раковину, и они жалобно звякнули. Внутри все кричало.
– А ты знаешь, что такое труд? Ты хоть раз в своей жизни работал, мальчик, или привык сидеть на папкиной шее? – я понимала, что совершаю ошибку, но уже не могла остановиться. – Мне нужны деньги, это что, преступление?! Мне абсолютно наплевать, что ты в коляске, твои ноги рано или поздно начнут ходить, и ты снова будешь радоваться жизни, а я пойду дальше! Потому что мне нужно работать!
Стас молчал. Его губы сжаты в тонкую линию. Я затихла, разглядывая напряженное лицо. Кажется, у него влажный лоб – капельки пота выступили на коже. Только вот голубые глаза смотрят колко.
– Интересно, почему ты считаешь, что прислугу нужно унижать. Да, я прислуга. Но я еще и человек. – на этот раз я уже не кричала, а просто завершила свои мысли.
Стас молчал и смотрел мне прямо в глаза.
Глава 7
– Между прочим, я программист. – Стас сделал глоток чая из кружки и вздохнул. – И давно уже не мальчик.
– Извини, просто мне давно не 20, и ты мне кажешься слишком молодым, – я неловко замолчала, вспомнив, что женщинам не принято говорить о своем возрасте.
– Больше, чем на 20 лет ты все равно не выглядишь. А когда открываешь рот, то можно и все 15 дать.
Я улыбнулась. Мы находились на берегу небольшого, заросшего камышами, пруда. Оказывается, пруд находился прямо за домом, всего две минуты по выстланной камнями дорожке, и можно любоваться сельской красотой. Стас сидел в кресле, а я на небольшой деревянной лавке, наспех сколоченной прямо у кромки воды. Вокруг – тишина, где-то вдали, где кончается поле, виднеется березовая роща. Небо, буквально пять минут назад сияющее кристальной голубизной, – затянуло тяжелыми, серыми тучами. Кажется, скоро будет дождь.
– Еще
