страны в границах своей территории. Всех, без исключения! И тех, что за рубежом страны тоже.
Остальное я сделаю сам. Через полгода ты увидишь результаты моей работы».
Старец вздохнул, задумался, глубокие морщины перепахали его высокий лоб….
«Что же касается твоих министров, то вот тебе совет моего отца, он учил меня:
«И я понял, чем опасен для меня безрассудный, чем – фокусник. Им ничего не стоит сотворить множество новых картинок.
Главное для них – ловкость собственных рук. Стоит понаблюдать за их жонглерством, и мое царство вскоре тоже покажется пустой игрой. Я приказываю схватить и четвертовать фокусника. Не потому, что мои законники доказали, что картинки его лживы. Нет, не лживы. Но истины в них тоже нет. Я не хочу, чтобы фокусник думал, будто он умнее и справедливее моих законников. Неправота его в том, что он возомнил себя правым. В том, что творения своих рук счел истиной, что ослепил всех эфемерным фейерверком, за которым не стоит ни истории, ни традиций, ни религии. Он соблазняет порядком, которого еще нет. Мой есть. И я убираю фокусника, оберегая мой народ от хаоса» – так учил меня мой отец – Князь пустынь. Ты замени слово «фокусник» на слово «министр» и вдумайся в советы моего отца – может быть, что-то позаимствуешь из дарохранилища моего отца».
Государь встрепенулся: «Кто ты и откуда?».
«Я – Правитель Кочевников Мира – можешь называть меня – Пра-Ко-Ми, так принято у ваших юго-восточных соседей.
Моя обитель – пустыни и степи планеты. Когда моих соплеменников постигает неудача и хаос, я прихожу к ним на помощь. За твоим решением я приду в полночь».
Он также неслышно, как зашёл, покинул зал. Словно растворился.
3
Государь задумался. Страна разбалансирована, министры и чиновники крадут, лгут, обещают…, но подвижек мало, страна погружается в хаос…. Нужны экстренные меры, кардинальные меры.
В своих министрах он разуверился – болтливы и бестолковы. Нужно принимать условия Правителя Кочевников Мира. И советы его отца - Князя пустынь, - следует осмыслить. На первый взгляд мудрые мысли.
Горькие думы одолели Государя, он задумался о своей жизни и правлении в последние годы: «… любуясь рисунком улиц и площадей, высящимися там и здесь храмами – житницами духа, темным кольцом холмов вокруг, я невольно думаю, что моё государство, несмотря на ощутимость его присутствия, – высохшее дерево с подсеченным корнем, пустой амбар. Нет в нем общей жизни, что течет само по себе и животворит каждого, нет общего сердца, питающего кровью каждую клеточку плоти, нет общей плоти, радующейся общему празднику и поющей одну молитву. Здесь в чужих раковинах живут нахлебники, праздные в своих тюрьмах, не желающие трудиться со всеми вместе. Нет государства, есть видимость, есть некрополь, не сомневающийся, что по-прежнему жив. И я сказал себе: «Вот оно, дерево, что вот-вот засохнет. Яблоко, источенное
