Но знает ли он, что случается с человеком, когда заходит вопрос о его жизни? Не думаю, что он знает об этом. Самое простое в его работе и в нем то, что он, как и многие другие, не видит себя со стороны, что он делает и для кого. Его используют, как и других в своих целях чужие судьбы, решающие свысока вопросы тех, кто следующий примет цепочку указаний для важной якобы цели.
С интересом думаю о том, что даже на инстинктивном уровне живой человек это все видит и понимает со стороны. Особенно в моменты жизни и смерти, когда глупость вдруг становится такой ясной, что у нее нет шансов скрыться от человека. Ведь на кону жизнь, в которой есть место для выбора: знать о своей индивидуальной цели куда больше, чем о чужих целях с их чужими судьбами, за которых принимают решения те, кому это выгодно. В чем смысл того, чтобы врать самому себе о том, что я вру самому себе?
Гуськин по окончанию дня спрашивает: «А для кого сделана работа и почему?» Долго размышляя над его поступками в работе и словах, которых он мне говорил, я сделал вывод, что он не понимает глубинного смысла своих сказанных слов. Доказывать это ему не имеет смысла, не потому что не надо, а так будет лучше для тайны.
Наблюдая за тем, как поступает в отделение пациент, как он борется за свою жизнь и по воле случая, опять же почему вдруг уходит из жизни, я вижу ясно только тайну. Но когда хирург сделал все, что смог в таком случае, это вина того, что пациент не выжил, возможно, скрывается за чем-то более серьезным, за тем, что способствовало до этого жизни пациента. Что бы это могло быть – вот в чем вопрос. Видеть то, как на мгновение приходит смерть к пациенту, вынуждает приоткрываться тайну. Со строгостью смерти не поспорить, не уговорить ее уйти. Она приходит, делает свое дело и исчезает. Тайна в виде волны происходящих событий и явлений, связанных во время прихода смерти, становится явной. Последующее становится так неважно для пациента, пребывавшего до момента тайны, что становится ясно на какой-то момент, почему так происходит. Жизнь уходит в самый важный момент, но куда она уходит – в этом и есть тайна.
Что же дальше случается с пациентом? С телом понятно – оно остается, а вот что происходит с самим человеком или тем, кто покинул тело? Он так же продолжает исполнять свою роль в другом мире по воле действий судьбы и тайны? Или же на этот счет у тайны есть другие планы? Выход смерти был во втором акте, жизнь же пациента – в первом акте происходящих долгих событий жизнедеятельности. Каков третий акт? Этого я пока не увижу, но однажды у меня будет шанс самому это проверить на себе. Когда-нибудь смерть на мгновение оборвет и мою жизнь, и я увижу ее серьезную роль в моей жизни, сделав итог и сведя к новому, более важному событию свою роль в мире тайны и судьбы.
Странно, но, возможно, там, за вторым актом, меня может ждать более серьезный мир, лишенный глупости. Вероятно, там я наконец познаю, что значит быть в одиночестве и безмятежности, потому что таков мой выбор. Мне так нравится. Нравится, когда никто не мешает мне
