но сейчас расслабился… Болели и отказывались работать перетруженные мышцы рук и ног, болела распухшая кисть правой руки.
– Рика чо ты, ты поранена? – бросилась к дочери мать. Подбежал и парень, спасший Олегу жизнь. Второй, выронив арбалет, рыдал повторяя: – Я сковырнул человече!.. Я сковырнул человече!..
– Рика, Рика, Рика, – тормошила Олега девчонка.
– Всё в порядке, просто устал, – пробормотал Олег. – То есть устала.
Кто-то подошёл и оттолкнул мать Рики. – Ить отягайся.
Олег с трудом поднял голову. Рядом стоял дородный мужчина с лицом чернее ночи.
– Чо ты умудрила, дура?!
– Нас спасла, – выкрикнула девчонка, сидящая возле Олега.
– Лика, ить в избу! – какая-то женщина схватила девчонку за руку и потащила за собой.
Подошли ещё несколько мужчин и женщин. Остальные спешно расхватывали с телеги свои вещи, которые воины оставили по приказу Олега.
– Чем ты умудрила эт, идиотка?! Теперича нам усем конец! Дяревню сожгуть! Нас усех сковырнут! Усё из-за ентой дуры! – на перебой закричали подошедшие.
– Она спасла вашох дочек, она возвернула ваши шмотья, – громко и отчётливо произнёс парень, встав перед толпой – Вы не благодарны скоты!
– За няё усех сковырнут! Чем мертвам шмотья? Ить, Рей!
– Не суй сюды рыло, кузнец, – желчно произнёс толстый парень первым окликнувший Рику по имени. – Эт мя нявеста.
– Чёж не защищаш, ты нявесту?
– Кака-така нявеста?! – рявкнул мужчина с животом как бочонок.
Родство с толстым парнем просматривалось невооружённым глазом. Они с сыном были одеты лучше остальных, очевидно были самые зажиточные. На пузане красовалась белая туника и широкий кожаный пояс, у жениха Рики белая рубаха, похожая на ночную, и кожаные брюки. Остальные крестьяне ходили голыми по пояс с широкими штанами из дерюги, у некоторых на плечах были тряпки, очевидно, чтобы не сгореть под солнцем в поле. Женщины носили серые туники, больше похожие на рубище. На ногах жениха и свёкра были кожаные балетки, как и у наёмников, остальные ходили босыми.
– Такой нявесты нам не нать.
– Тату!
– Цыц! Жане покладено стираться и клушать готовить, а не махать мячом. Ишь, как благородна загутарила. Ить отсель!
– Скотина! – взвыл мужчина, и за волосы подняв девушку с земли, от души влепил ей пощёчину. – Я взрастил тябе, я скуплял тябе лучшу одёжку, чоб ты краше была, чоб старосте родичем встать. А ты усё спортила, тварь!
Боль и злость придали Олегу сил. Да и не требовал этот приём больших усилий. Закрепить руку противника на голове своими руками, чуть присев повернуться и резко выпрямиться…
– Ах ты, родно тату…
Сэна рванула вывернутую руку вверх, и папаша Рики растянулся на земле.
– Ты должен был драться с солдатом, который насиловал твою жену, мразь. А ты, вместо этого, думал, как породниться
