момент. Восторг сменился гневом, что над ними так открыто насмехаются.
– Что же ты делаешь? – опешил Зевкис – Неужто ты сдаёшься? Или же ты просто-напросто струсил? Так имей в себе силы признать своё поражение! Задерни полотно и покажи, что ты нарисовал?
На что Парасий захохотал:
– Я не могу! Ведь полотно у меня и нарисовано!
Стоит ли описывать шок, в котором пребывали все собравшиеся? Лишь немой салют обрушился на несчастную площадь.
Глава 3
Я бежал. Горизонт от чёрного асфальта до вершины солнечного сияния расплывался в моём взгляде. Да, я совершенно не знал, куда я бегу, но это всё, что мне оставалось делать. Но дома, толпа, которой не было конца преграждала мой вечный путь. Ах, если бы её не было, как бы я полетел! Я ощущал себя птенцом, которой впервые чувствует блаженство полёта. Я действительно, за все семнадцать лет моей жизни впервые начал жить. И какое это было упущение! Я уже не узнавал дома вокруг себя, не понимал, где я. И какое это было счастье! Мне так и хотелось вечно бежать, лететь. Я всеми силами хотел, чтобы этому забвению не было конца. Я бежал так быстро, на сколько хватало моих сил. Все дальше и дальше от своего дома. Лишь одна мысль о доме была мне ненавистна. Я боялся обернуться назад. Мне чудилось, что меня уже ищут, что за мной снарядили погоню. Главное не останавливаться. Ветер, словно подбадривая меня, начал дуть еще сильнее, мне даже начало казаться будто он несет меня. Чудом было то, что я не врезался ни в одного прохожего, и что люди настолько не смотрят по сторонам, что им абсолютно нет никакого дела до парня, который босиком куда-то несётся.
Внезапно я остановился. И всё-таки не смотря на моё опьянение от обретённой свободы я не мог просто взять и бежать без цели. Если уж бежать, то точно знать, куда прибежишь. Нужно было хотя бы где-нибудь переночевать. Иначе всё это будет просто бессмысленно. Я открыл сумку, которую в спешке собрал с собой и начал искать кошелёк. И тут я с ужасом понял, что я забылся настолько, что не взял с собой ни гроша. Да, пожалуй, самое отвратительное, что может быть в опьянении, это трезвость. Куда я теперь пойду? И дураку было понятно, что один я точно не справлюсь. Кто же тогда мне поможет? Я мысленно начал перебирать скудный список моих знакомых и осознал, что среди всех этих людей я никому не могу довериться. К сожалению, я не был слишком лицемерным человеком, чтобы меня любили, и не был слишком честным, чтобы меня уважали. А подражать их манерам я ненавидел больше всего. Все до единого, с кем бы я не общался казались мне до безумия предсказуемыми и это отталкивало меня от людей. Но всё же, не смотря на это я вспомнил человека, к которому можно прийти в такую минуту. По крайней мере я на это надеялся.
Я не сразу нашел его дом, так как мне понадобилось много времени, чтобы сориентироваться. Мои ноги были измотаны настолько, что даже само ощущение земли было для них болью. Ещё одним испытанием было вспомнить его номер квартиры. Он совершенно
