отметил отсутствие дрожащих нот в голосе профессора. Интонации его были спокойны и полны непоколебимости добиться ответа, но Серый, не дрогнув и мускулом, бросил лишь короткую фразу, указывая рукой на выход. Дверь в то же мгновение распахнулась, и в проёме возникла фигура космача. Его непримечательный запах сплёлся со свежестью и очаровательным дурманом, от которого по стенкам желудка разлился сок. Косматый держал в руках два тесанных сука, на которых теплились здоровенные куски жаренного мяса. Космач по-животному встряхнул головой, избавляясь от снега, челка его разметалась, но глаз его я так и не увидел. Отряхнувшись, он шагнул в нашу сторону, протягивая нам эти сучковатые шампура. Тот взял протянутое нам мясо и передал один шампур мне. Мои ослабленные руки еле справились с ношей. На такой «палочке», казалось, было навешано порядка четырёх килограммов мяса. Оно было ещё тёплым, из пор сочился сок, а корочка приятно золотилась на свету. Я с досадой ощутил, как во мне вновь восстает звериная сущность. Острую боль в затылке перекрыло желание зверя погрузить клыки в нежное расслоение волокон. Но это был глупый зверь. Разумный не принял бы подачку из вражеских рук. Я отставил шампур в сторону и, прислонившись к сучковатым выступам в стене, выпрямился. Еда меня одурманила, но и придала сил. Профессора жене терзали муки вожделения. Он сразу отложил мясо, пытаясь объясниться с Серым, но не выходило – тот настаивал, чтобы мы поели. Суть его упрямства наблюдалась и без перевода, и это было уже слишком. Мало того, что наносят увечье, держат помимо воли, а теперь, чтобы загладить «недоразумение», пытаются отпотчевать? А может мясо отравлено? Хотя нет, это невозможно. Кинокефалий нюх распознает любую отраву… Но все же, какая чертовщина здесь творится?!
Поднявшись в полный рост, я, не отрывая взгляда от Серого, слегка подался вперёд. Косматый моментально ощетинился и издал долгий гортанный звук, но я не повёл на него даже ухом. Главного здесь олицетворял пройдоха с волчьей мордой, и своё внимание я нацелил только на него.
– Мы не будем есть. На кой чёрт мы вам сдались?
Светлые радужки Серого блеснули.
Не отводя от меня взгляда, он обратился к профессору, что, «мол, сейчас все объяснит» – так пересказал Тот. Серый, не меняя полуразвалившейся на бревнах позы, начал свою неспешную булькающую речь. Профессор знакомым жестом поправил чудом уцелевшие очки и, вздёрнув полными внимательности ушами, пустил во след перевод.
– Вы – проезжие, и вас мало интересует (если интересует вообще) нынешнее положение дел живущего здесь народа. Всех больше завораживает история, но не реальность, – выдержав паузу, плут лирики продолжил: – А реальное положение дел таково, что честно трудящийся народ вытесняют со своей родной земли. Оттесняют в наиболее горную местность, непригодную для пастбищ нашего скота. Но земля наша – не золото, чтоб на неё с такой активностью зарились. Нас вытесняют не столько из-за земли, сколько из-за нашего этнического
