и силу Твою. Плач мой в радость ми преложи, вретище мое расторгни и веселием препояши мя.
И благоизволи да упокоюсь аз от примрачных деяний моих и тишину утреннюю восприиму со избранными Твоими, Господи, отнюдуже отбеже болезнь, печаль и воздыхание; и да отверзется ми дверь Царствия Твоего, яко да вшед с веселящимися во свете лица Твоего, Господи, улучу и аз живот вечный во Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь».
Вот какой вопль покаяния советовал возносить к Богу «радостный» Серафим! И становится понятным одно изречение его, на которое редко ссылаются жизнеописатели: – Мы, – говорит он, – должны всякую радость земную от себя удалять, следуя учению Господа Иисуса Христа, Который сказал: О сем не радуйтесь, яко дуси вам повинуются: радуйтесь же яко имена ваша написана суть на небесех (Лк.10:20). Это он говорил по поводу почитания его людьми, получавшими пользу от советов его. А если он самому себе запрещал неблагоразумную радость, то, что же нужно сказать о нас грешных?
Но, кроме того, у него есть и прямые наставления о плаче и слезах: «Все святые и мира отрекшиися иноки всю жизнь свою плакали, в чаянии вечнаго утешения, по уверению Спасителя мира: блаженни плачущи, яко тии утешатся (Мф.5:4). Так и мы должны плакать об оставлении грехов наших. К сему да убедят нас слова порфироноснаго Пророка: ходящий хождаху и плакахуся, метающе семена своя: грядуще же приидут радостию, вземлюще рукояти своя (Пс.125,6); и слова Исаака Сирина; «Омочи ланиты твои плачем очию твоею, да почиет на тебе Святый Дух и омыет тя от скверны злобы твоея. Умилостиви Господа твоего слезами, да приидет к тебе (Сл.68). У кого текут слезы умиления, у того сердце озаряется лучами Солнца правды – Христа Бога».
Но в таком случае как же примирить с этим покаянным настроением светившую радость в о. Серафиме и его постоянно радостные приветствия приходившим: «радость моя», «сокровище мое» и пр.? И подобает нам остановиться на этом с особенным вниманием. И вот почему. В умах и на языках многих установилось одно неправильное воззрение на лик преподобного Серафима; а от этого стало переноситься такое же одностороннее истолкование и на все христианство; говорят, у преподобного Серафима лицо будто бы не такое, как у других православных святых. У тех оно более суровое, покаянное, аскетическое, печальное, а у батюшки – отрадное, ободряющее, светлое, радостное, едва не говорят – веселое… А потом, не пройдя покаянного пути, начинают жить «радостию» и сами… И падают.
В такое, довольно распространенное среди интеллигентных христиан воззрение необходимо ввести самую серьезную поправку: это – не так. Если и в самом деле и путь, и лик о. Серафима не таковы, как у других православных святых, то одно это должно уже заставить нас, верных православию, задуматься и даже отнестись с недоверием: правилен ли тогда путь самого святого? Но так как в этом ни у кого нет сомнений, то нужно усомниться в правоте оценки наших современников. Для спасения
