ночь затянуло тонкой корочкой льда, сверху же ее обильно припорошило пушистым снегом.
Раздался легкий стеклянный треск, и девочка в одно мгновение оказалась в воде.
Руки рефлекторно были выброшены по обе стороны, это и не позволило укутанному ребенку уйти с головой под лед. В этот момент Нике казалось, что всё это происходит не с ней. Да, это действительно происходит. Но не с ней. Сестра потащила её к берегу. Все произошло так быстро, что Ника не успела даже испугаться. А потом, уже на земле, с полными валенками студеной воды, находясь в шоковом состоянии, другое объяснение найти сложно, она не захотела идти домой.
Сестры залезли в сломанный грузовик перед палисадником, стоявший на том месте так долго, что казался никому и не нужным кроме них. Потому как летом они доставали с него тыблочки с росшей тут же старой яблони, иногда играли в наводнение, а потом его и вовсе продали. Так вот испуганный ребенок помог другому окоченелому ребенку забраться в этот окоченелый грузовик. Порывшись в бардачке, среди прочих ненужностей на свет была извлечена зеленка с давным-давно истёкшим сроком годности. Ага! Зеленка – это лекарство, а раз лекарство, то им можно лечить. Все сходится! И Кира с видом опытного эскулапа начала мазать ледяные ноги сестры сией целительной субстанцией. Хорошо хоть, что бабушка придерживалась иных методов лечения. Потому как через несколько минут, придя домой и честно все рассказав, девочка была отдана в ее заботливые руки.
«После такого нельзя не поверить, что за каждым ребенком закреплен ангел-хранитель, – подумала Ника, – как глупо могло всё закончиться. Даже толком не начавшись. Спасибо тебе, Вселенная».
В результате сегодняшнего купания её слегка лихорадило, делать ничего не хотелось совершенно, с Ильёй у них вряд ли что-то получится. Да, точно не получится. И она предалась своим мыслям и мечтам, коих в её возрасте, благо, хватает, и незаметно погрузилась в сон.
Попробуйте представить себе большой деревянный амбар, сколоченный из довольно узких дощечек. Высота его ничуть не уступает деревьям, которые растут неподалеку. Амбар полон старого рассыпающегося сена, мало для чего пригодного. Кое-где в беспорядке валяются сломанные вилы, разорванный картон, обрывки прозрачной пленки и прочие когда-то нужные в хозяйстве, а теперь – покрытые пылью, тенётой и соломенной трухой вещи. На полу разбросано большое количество ссохшегося зерна, что может натолкнуть на мысль о том, что этот амбар покидали в спешке и довольно давно. С того времени здесь не ступала не только нога человека. Птицы, звери, насекомые тоже сюда не заглядывали. Зерно было цело; на земляном полу не было следов ни когтей, ни лап; в воздухе не летали комары и прочая мошка. Единственными обитателями этого потустороннего места были пауки. Видимо, они давно это поняли, потому как свили свои сети в таких причудливых местах и с таким размахом, словно говорили этим: «Пусть! Все равно наши ловушки останутся целы! Ни крыло птицы, ни вилы фермера больше никогда нас не потревожат».
Но они ошибались.
Несколько
