главу третью, стих тринадцать из Книги Шести. Несколько секунд ум Экона оставался пугающе пустым, а затем заученные слова слетели с губ.
– «Благородный муж воздает честь Шестерым с каждым своим вдохом, – произнес он одновременно с Фахимом и Шомари. – Он прославляет их непрестанно словами своего языка, мыслями своего ума и делами своего тела столько, сколько ему доведется прожить среди богобоязненных людей».
Отец Олуфеми кивнул:
– Посвященный воин, истинный Сын Шести, должен всегда быть послушным. Он должен отвечать только перед шестью богами и богинями нашей веры и перед теми, через кого они говорят. Понимаете ли вы это, претенденты?
– Да, отец, – хором ответили они.
– А вы понимаете, – отец Олуфеми взглянул на Экона, – что, если вам приказывают действовать во имя Шести, вы всегда должны подчиняться, не медля и не сомневаясь?
Экону показалось, будто он стоит на краю, готовясь прыгнуть в неведомую бездну. Он взглянул на странную шевелящуюся корзину, а затем ответил:
– Да, отец.
– Тогда вы готовы.
Не говоря больше ни слова, отец Олуфеми наклонился и поднял крышку корзины. Послышался тихий звук, шорох. Он жестом пригласил их подойти поближе. С каждым движением Экон все сильнее ощущал неправильность происходящего, нарастающее желание сбежать, но он заставлял ноги делать шаг за шагом, пока не оказался в нескольких десятках сантиметров от отца Олуфеми. Но когда он увидел, что в корзине, его кровь похолодела.
Золотисто-коричневые змеи сплелись в узел, извиваясь и свиваясь в неразделимой массе. Они не шипели и будто не замечали, что на них смотрят, но по рукам Экона все равно пробежали мурашки. Было невозможно разобрать, где кончается одна змея и начинается другая. Его пальцы барабанили, пытаясь найти ритм.
Слишком много. Не сосчитать. Не сосчитать.
Новая волна тревоги поднялась к горлу, и он обнаружил, что не может ее проглотить. Он мало знал о змеях, но был почти уверен, что этих знает. Поверх их переплетенных тел лежали три розоватых кусочка пергамента, которые опускались и поднимались в такт движениям. На каждом из них было что-то написано, но он стоял слишком далеко, чтобы прочитать.
По крайней мере, их три – хорошее число.
Шомари шагнул вперед первым, потянувшись к рогатке, висящей на поясе, но отец Олуфеми удивительно быстро остановил его руку:
– Нет.
Глаза Шомари расширились от удивления, но отец Олуфеми заговорил, предупредив его вопрос.
– Это восточные черные мамбы, – пояснил он. – Их здесь шесть, каждая из них представляет бога или богиню. Они посвящены этому храму, и им нельзя причинять вред.
Экон напрягся. Ему не нравилось, к чему все идет. Отец Олуфеми сказал, что змей шесть, но он не мог различить их, а значит, не мог посчитать. И это пугало его до глубины души. Все инстинкты призывали его убежать или, по крайней мере, отойти подальше,
