столкнулись с тем же, с чем сталкиваемся сейчас мы: понятия, пришедшие из небытия, из незнания, природа которых нелепа, а смысл пуст, наслаиваются друг на друга, собираются в гнойный комок сшитой плоти суждений, претендуя на изнанку цивилизации, на её скелет, сухожилия и вены. В этой омерзительной каше плодятся мухи и растёт плесень абсурда. Наслаиваются и наслаиваются, отдаляются и приближаются. Всё, что должно быть близко, – разошлось; всё, что должно быть далеко, – сблизилось. То, чего не должно существовать, – цветёт; то, что должно жить, – мертво. Всё идёт неправильным ходом, но не в изнанке своей, а в том, что ход есть в целом, тогда как его не должно быть вовсе. Человек настолько заврался, что уже нет никакой в мире правды, но лишь борьба лжи большей и меньшей. Социология, философия, экономика, политика и так далее – это ведь идеальный бред. Нет ничего смешнее, чем люди, относящиеся ко всему этому так серьёзно, будто это действительно не игра в песочные замки, словно это не детский лепет, не мечта ребёнка, задушенного изначально внутри самого себя, чей призрак порождает бетонномордый каприз.
В какой-то момент великие цивилизации поняли, что они пошли неверным путём, но что более страшно – верного пути быть не может, ибо правильность там, где нет начала. Они думали, что все эти кредиты, страховки, компании, суды, заводы, лаборатории, лозунги, партии, государства, идеологии, религии создаются для чего-то лучшего, что тем самым они несут в мир любовь и порядок. Они думали, что создают рай, мир, полный совести, полный сострадания, полный МИЛОСЕРДИЯ. Бог тоже когда-то думал, что милосерден. Они росли, потребляли, развивались, становились якобы лучше, любили всех и вся, создавая вокруг себя всё более изысканную и сложную золотую клетку. В какой-то момент они поняли, что из клетки уже невозможно выбраться – столь сложна её конструкция. Конечно, они летали в своём мирке иллюзий из золотых шипов, колющих им под рёбра. Какая-нибудь птичка, летевшая слишком иллюзорно свободно, влетела в какой-то золотой куст, смеясь, радуясь своему чудесному миру мягкого золота, ставя плюсы и «классы», пятёрки и десятки, выражая слова благодарности дивному миру, в котором всё сделано для неё и её комфорта, пока она не поняла, что влетела в позолоченную колючую проволоку. Она попыталась выбраться из своего комфортного положения, вопя от боли, окропляя позолоту своей багровой кровью; она плакала, просила о простом мире, где мягкий куст – это мягкий куст, а острые шипы – это острые шипы, чтобы мир был тем, чем он является в действительности. Она брыкалась в перевязи золотых крючков, разрывающих её плоть, потроша её внутренности в фарш, превращая птичку в кусок однородной мясной массы.
После её сметут золотой метёлкой, положат в золотой крематорий и пустят на удобрение золотым деревьям, чья крона – позолоченная колючая проволока. Ох, мне кажется у вас за спиной крылья, мой друг. Куда вы летите?
Жизнь высшей цивилизации птиц превратилась
