тоже, были не прочь полакомиться. На варенье абрикоса не оставалось – все съедали обитатели дома и их многочисленные друзья.
Потом была очередь «Медовки» и «Лимонки». Дерево «медовки» было старое, большое. Съесть такое количество яблок не могли даже с помощью гостей, и их резали на сушку на зиму. Лимон дети начинали таскать еще зеленый, – так это было вкусно! В августе его снимали, часть яблок отправлялась в посылках в Прокопьевск, Новокузнецк, Москву, Ленинград, Таллин и Нарву. Иногда и в другие города, – родственникам и друзьям. Остальное спускали в подвал, ждать засолки капусты. И тогда уже яблоки отправлялись в бочку с капустой. Зимой это было любимое лакомство всех, кто бывал в гостеприимном доме.
Наступала пора райки – дерево было одно, но давало такой урожай, что делились со всеми желающими. Желтенькие, с розовым боком яблочки, были очень вкусны в варенье, варили целиком, прямо с палочками. Но сначала надо было каждое яблочко наколоть два – три раза вилкой или иголкой, но это было дольше, и дети, в чью обязанность входила подготовка райки к варке, предпочитали вилки. Потом Мама варила сироп, и опускала яблочки в таз с кипящим сиропом. Зимой варенье можно было есть руками – берешь за палочку яблочко и отправляешь в рот! Вкуснятина!
В конце сентября убирали уже весь урожай. Дети прибегали со школы, быстро переодевались, обедали и брались за работу. Один забирался на дерево, срывал яблоки и кидал вниз, другой ловил налету, и аккуратно складывал в ящики и ведра. Те яблоки, что росли понизу, Мама, с младшими детьми, собирали с утра. В подвал переселялся и Апорт. Некоторые яблоки весом достигали 800-900 грамм. Часть из этих прекрасных плодов, тоже отправлялась в посылках в разные города. В последнюю очередь снимали зимний лимон и грушовку. Их обычно оставляли на рождество, на подарки. Яблоки из Сада, были куда вкуснее покупных, с этим соглашались все родители, для чьих детей предназначались рождественские кульки с подарками.
Груша была очень старой, очень высокой, под стать «медовке», и снять с нее плоды уходило довольно много времени. Самые спелые были, как обычно, на макушке. Бывало, только дотронешься до груши, чтобы сорвать ее, а она падает вниз и разбивается об землю. Пчелам и осам благодать! Груши, которые падали на землю, не успев поспеть, шли на сушку. Зимой именно их дети выбирали в первую очередь. Варенье из груш получалось "медовое". Так что, одного дерева "дюшеса" было более, чем достаточно. "Талгарка" шла в подвал. А вот груша, название которой дети не знали и называли "дынькой", была особенной. Когда ее срывали, она была твердой, что тот камень, круглой, толстокорой. И только уже к новому году, она становилась сочной, тающей во рту, по вкусу напоминающей дыню.
Летом, по саду, под самыми большими деревьями стояли кровати. И в хорошую погоду там можно было спать. Один из гостей, из северной части нашей страны, спал как-то под лимонкой. Утром его восторгу не было предела
– Вы представляете! Просыпаюсь от того, что мне на грудь падает спелое яблоко! Я его съел – и дальше спать. Да мне дома никто не поверит!
До
