в дали, тонкой мелодии,– которая как будто бы падала на них с потолка. Эта музыка проходила сквозь стены и ощущалась каждым присутствующем, как волшебное колебание, всего окружающего пространства. Это был звон струн музыкального инструмента,– способного менять реальность и творить магию. Мелодия быстро приближалась. У находящихся в конференц-холле волшебников, начали трястись волшебные палочки, а шляпы и котелки, которые лежали у них на коленях, стали слегка подпрыгивать в верх.
– Баян!. С улыбкой и нескрываемым удовольствием,– произнесла Яга. И в тоже мгновение, убрав руку с трибуны от волнения, засунула её в карман, своего плаща.
Каменные стены потолка начали складываться как конструктор,– один кирпичик за другой,– образуя в потолке внушительных размеров арку,– через которую виделось хмурое небо Лондона. А потом, все кирпичи и блоки замерли, и вся образовавшаяся конструкция застыла,– поря в невесомости. Сквозь эту арку, в конференц-холл, вплывала поря в воздухе, речная лодка. Она была метров десять в длину и метра два в ширину. На задранном кверху, полукруглом носу лодки, красовалась резная голова дракона, а на белом парусе, красной краской, был изображён грифон. Это была небесная Ладья. Она неспешно приблизилась к трибуне, опустилась пониже,– так, что до пола осталось где-то пол метра, и с её борта, опустились деревянные ступеньки. По ним спустился достаточно крепкий и жилистый старик. У него были седые и прямые волосы,– отросшие до середины шеи, токая-же прямая и густая борода,-которая отросла у него по грудь, немного крючковатый нос и абсолютно пустые и слепые глаза,– которые немного маскировали густые и торчащие в разные стороны брови. Одет же Баян был в белый, из неплотной ткани кафтан,– у которого рукава были немного широкими и не доставали до запястья, а длинна кафтана почти достигала его пят. Вдоль, по центру,– кафтан был украшен орнаментом красного цвета,– в котором прямые линии переплетались между собой, создавая узор из ромбиков и крестиков, а на рукавах был орнамент из дивных птиц и цветов. В руках он держал кривой посох,– с крупным, почти прозрачным алмазом на его вершине. На ногах красные сапоги,– с чуть задранным кверху носом, волос на голове и живот подпоясывали белые ленты,– с таким же орнаментом как и на кафтане, на поясе висели гусли, а на левом плече,– сидел бурого цвета филин. Баян, опираясь на посох, неспешно подошел к министру, которая чуть разомкнув губы и немного отклонив голову с удивлением смотрела на старика, и посмотрел своими пустыми зрачками прямо ей в глаза. Филин, повернув голову, смотрел на собравшихся в зале волшебников.
– Большую беду вы впустили в наш мир. Филин повернул голову, и теперь они оба смотрели министру в глаза. Баян продолжил спокойно и ровно говорить, но каждое его слово,– как будто сорвавшийся с неба гром, столь низким был его бас.
– Поздно что то менять. Вам ни кто не может помочь. Баян приподняв посох от пола выкрикнул.– Бегите от своего дома!. Бегите от министерства!. Уходите как можно скорее!. Его голос стих и он продолжил
