и услышать другую. Поэтому вникать в каждое слово Олега Приходченко не имело никакого смысла – ничего важного или дельного, кроме выражения готовности служить верой и правдой, он все равно не скажет. Зато можно было изучить Тимофея Кольцова.
У него был странный взгляд. Безразличный. Ну, это понятно. Ему совершенно неинтересна эта пустая встреча и эти люди с другой стороны стола. Он забудет их в ту же секунду, как за ними закроется дверь. Но взгляд у промышленного магната был не только безразличный. Он смотрел в окно над правым ухом Приходченко так, как смотрит слепой – смотрит и не видит. Тимофей Кольцов не просто думает о своем, поняла Катерина, он что-то внимательно изучает внутри себя. Анализирует. Осмысливает. Рассматривает, бесстрастно и придирчиво. Узнать бы что… И задача облегчится в сотню раз. Понять бы, как он думает, что скрывает, зачем ему вся эта канитель.
У него было грубое лицо с резкими чертами – непривлекательное, но очень мужское. Очки смотрелись на нем ужасно. Он был очень большой – на голову выше ста семидесяти восьми сантиметров Катерины Солнцевой. Похож на медведя – неповоротливый и занимающий очень много места. Идеально скроенный костюм скрывал его явную неуклюжесть. Лишний вес делал его старше. Модная нынче меж политиков и журналистов харизма даже близко не подступала к рвущемуся в цари Тимофею Кольцову. «Кто тут в цари крайний? – вспомнила Катерина. – Никого? Ну, тогда я первый!»
Усмехнувшись некстати пришедшему воспоминанию о бедолаге из очередного мультфильма, Катерина быстро опустила глаза и незаметно вытерла о юбку влажную ладонь. Потрясение от того, что клиент застукал ее в тот момент, когда она издевалась над его службой безопасности, не прошло даром. Ей еще предстоит выслушать много «теплых слов» от Саши Скворцова, что тоже к спокойствию не располагало.
С людьми уровня Тимофея Кольцова Катерине приходилось встречаться всего пару раз, да и то за одним переговорным столом она с ними никогда не сидела. Теперь самое главное – не завалить работу. А завалить ее очень легко, еще легче, чем представляла себе осторожная Катерина. Юлия Духова – бо-ольшая проблема, особенно если она действительно «в курсе всех дел Тимофея Ильича» и лозунг «На выборы – с открытым лицом» ее идея. Михаил Терентьев – проблема поменьше, но тоже существенная. Память о голодных журналистских годах украшает его физиономию и запястье. Он будет рвать, тянуть, грызть, кусать, только бы побольше, поскорее и потом убежать подальше. Таких, оставшихся голодными после президентских, всех озолотивших выборов, было много. Более талантливые, вроде Терентьева, оказались в выборных штабах депутатов, мэров и губернаторов. Или на телевидении, приютившем всех сирых и убогих в политических программах самого разного направления. Конечно, вряд ли Михаил Терентьев сам себе враг и будет воровать у такого монстра, как Тимофей Кольцов, открыто, но все равно с ним придется осторожничать и перестраховываться.
Катерина очнулась оттого, что услышала, как Приходченко произносит ее имя,
