за доставку, кто привёз, как выглядел грузчик, заносивший его в дом, как он упал, споткнувшись о порог, и какие произнёс при этом матерные слова.
О покраске полов Герард Ипполитович сообщил, что краска пахла чрезвычайно дурно, он с женой совершенно угорели и долго блевали вместе с сибирским котом Дорофеем, отравившемся чем-то другим, но выжившим, как и они.
Одним словом, хозяйственные дневники содержали бесценный материал для истории и были написаны прекрасным литературным языком, даже с некоторым юмором и стилистическими финтифлюшками, потому что бывший парторг взял себе в голову, что в нём умер писатель ростом не меньше Гоголя.
Сын его склонности к крестьянскому труду не испытывал, и в то время, как престарелые отец с матерью тягали6 по огороду мешки с выкопанной картошкой, кипятил для них чай и нарезал бутерброды.
После увольнения из совхоза, с началом всем известных реформ, Василий Герардович несколько лет проработал в районном управлении сельского хозяйства, которое ничем уже не управляло, а только выдавало рекомендации, над которыми новые собственники смеялись, и плевать на них хотели. Имея на службе много свободного времени, он хорошо и увлечённо говорил, выдвигая перед коллегами новаторские экономические идеи, в самые короткие сроки заслужившие ему репутацию пустозвона, вызвавшие открытые насмешки и издевательства над ним и первоочередное подпадание под сокращение штатов.
Внезапно обрушившаяся на него безработица сильно поколебала уверенность Овсянкина в себе и даже в своём недюжинном уме, отчего затворился он, как монах, в келье родительского дома, питаясь от трудов и пенсии отца и матери. Со стыда попробовал он писать статьи в экономические журналы и рассказы в литературно-художественные, но ни от одного из них не получил даже ответа.
Но вот, записывая прискорбно-обидную информацию о похищении у него из сеней двух алюминиевых фляг с бражкой, скончался, в самое сердце поражённый непорядочностью односельчан, Герард Ипполитович, а через семь лет и матушка покинула любимого сына, оставив его круглым сиротой без своей пенсии.
Вот в это время и начался в районе, как и во всей стране, образовательный бум, спасший нашего героя от голодной смерти.
Невозможно не заметить в этом спасительном процессе и руки провидения. Ни с того, ни с сего в давно пустовавшую квартиру скончавшейся агрономовой вдовы Марьи Гавриловны въехала некая Матильда Прокопьевна Кулебякина – женщина лет сорока пяти.
Несколько месяцев, живя рядом и каждый день видя друг друга поверх покосившейся ограды, соседи не только не делали попытки познакомиться и заговорить, а даже не здоровались.
Наконец в один прекрасный вечер, когда осеннее солнышко собиралось сесть, но ещё не село, и заметно осунувшийся Овсянкин ходил по дому, прислушиваясь к вою внутри своего желудка и жалуясь на жизнь престарелому коту Ваське, доставшемуся ему в наследство от родителей,
ещё один словарный эндемик
