дежурный медэксперт, пыхтя, вступил в разговор. – Молодая еще по сути баба умирает ни с того ни с сего. Внешне никаких признаков тяжелой хроники или традиционного отравления. Надо бы подгадать, чтобы вскрытие проводил Петр Семенович. Без Евстигнеева здесь не разобраться. Ты сможешь это организовать, Сережа?
– Попробую. Я сегодня зайду к Прохорову, доложу наши непонятки и попрошу его откомандировать к нам великого и ужасного Петра Евстигнеева, – Сергей Челикин полез в ПАЗик, занял место у окна и прикрыл глаза. – Народ, давайте поживее, а то мне еще к начальству надо, а оно имеет нормированный рабочий день. В отличие от нас, бедолаг…
… Когда в квартире остались только Гриневские, они еще долго сидели молча, глядя каждый перед собой. Говорить не хотелось, поэтому Костик просто встал, прошел в прихожую, переобулся в уже ненужные домашние туфли, заглянул в кухню, где включил чайник, и вернулся в гостиную. Ляля сидела все там же, не меняя позы и выражения лица.
– И что это было? Как думаешь? – Костя попытался придать голосу какую-то окраску, но не вышло – голос был монотонным и сухим. – Что случилось с мамой? Еще утром она была совершенно здорова и, как обычно после ваших перепалок, в боевой окраске. Что могло произойти? Ты же врач, может быть тебе понятнее, чем мне, что произошло?
– Да я понятия не имею, что здесь случилось! – тихо, но раздраженно сказала Ольга. – Когда я вернулась после работы, Капитолина Сергеевна была у себя в комнате. Я перекрестилась и занялась обычными делами: переоделась, сходила в душ, полежала минут двадцать и решила сварить кофе. Подумала, сейчас сварю, позову свекровь и, пока тебя нет, поговорим с ней по душам.
И, может быть, до чего-то договоримся. Прошла на кухню, начала ковыряться, и у меня турка упала на пол. С грохотом, как ты понимаешь. Я замерла, всё тихо. Я еще в тот момент удивилась, почему твоя мама не выскочила из комнаты с ядовитым замечанием относительно моей криворукости. Подумала – пронесло. Когда кофе был готов, я пошла за Капитолиной Сергеевной. Постучала, она не отзывается. Приоткрыла дверь, она лежит на кровати, одетая с закрытыми глазами, как, если бы прилегла вздремнуть. Я подошла к ней, тронула за плечо и, как-то сразу поняла, что она… не живая. Проверила пульс и вызвала скорую. Они приехали, посмотрели и вызвали милицию. И все завертелось. Потом пришел ты. Вот и всё.
Они опять помолчали, после чего Костя снова взял инициативу в свои руки:
– О чем тебя спрашивал следователь? Может быть, по его вопросам мы поймем, что они-то думают по этому поводу?
– Мы говорили со следователем о нашем размене, совсем немного, – Ляля мгновенно отреагировала на удивленно поднятые брови Кости. – А как ты думаешь? Ты бросаешь мне фразочку: мол, дорогая, теперь все зашибись и размениваться не надо! Конечно, следователь тут же за нее зацепился. Не удивлюсь, если он решит, что это я угробила свекровь, чтобы заполучить квадратные метры принадлежащей тебе квартиры!..
– А ты не гробила? – вопрос прозвучал настолько издевательски, что Ляля подскочила
