суждено было стать Лаврой Сергеевой
Вокруг уединенной кельи,
Пробегали стаями волки,
В темноте горя голодными глазами,
Воя на луну – целыми ночами.
Ни на, что ни жаловался, не роптал,
Не скорбел, не унывал,
Нет, он всегда был всем доволен,
При всех нуждах был спокоен.
Раз угодник пред хижиной увидел медведя,
Приметив при этом не столько свирепость,
Сколько, голод, терзающий зверя,
Жалость, и даже не смелость,
Побудила монаха в келью зайти,
И оттуда лохматому хлеба кусок принести,
Разложив на пне- колоде столь скромный поек,
Преподобный преподал зверю милости урок.
Теперь гостем частым бывал там медведь,
И терпеливо ждал своего угощения,
А Сергий, Бога благодарил, что тот,
Послал ему чадо лютое на утешение.
Поминая живое слово Писания,
Что блажен тот, кто милует скотов для усмирения.
Чего не может только сделать добродетель?
Не подвластны ей ни оковы, ни цитадель.
Звери свирепы от людских лютых нравов,
И только любовь перекует злобу в кротость,
И даже самые хищные, на кровь бегущие звери,
Ощущая дивное благоухание,
смиренно морды склоняли перед Адамом.
Человек повинуется лишь Богу,
А твари земные покорны человеку,
И так заведено от века к веку,
Звери, как страсти, служат человеку.
Но вот согрешил человек – помрачился в нем образ,
И вышли из повиновенья твари земные,
Зловонье порока и страстей затмило благоуханье,
И сам человек уподобился несмышленым скотам…
Зацементировав душу, инстинкта страстями,
Пасть навостри и орудуй когтями,
Но кто возвысится, хочет, при унижении другого,
Тот унижен вдвойне, нет понятья иного…
В виде слуг Сатаны по – ночам являлись виденья,
Змеи чешуйчатые, в основном, да литовцы враги,
Зачем пришел ты в глушь лесную, – шипели они?
Чего найти ты здесь хочешь?
Вопрошали безжизненные крики полчищ, бесовских,
Уходи же отсюда! Тебе и часу здесь не пробыть,
Как и не боишься с голоду пропасть,
Как и не страшно погибнуть от рук душегубов – разбойников,
Найдут твой растерзанный труп, изувеченный,
Скажут потом; вот бесполезно человек погиб за труд,
Не хочешь умереть внезапно, беги отсюда, беги,
Но нет в сердце места унынию,
И искушаемый как золото в огне,
Восходил от силы в силу,
