нахмурился, но лгать не стал и назвал сумму, которую он нёс с собой. Баланов рассмеялся, жидкая его бородёнка задёргалась, кадык на тощей шее противно задёргался.
– Сколько-сколько? Это где же, в каком остроге у нас так хорошо плотют, а? Откудова у острожника такие деньги, скажи? Вот ты ври, да не завирайся! Думаешь, я тебе сейчас с этой сумы отсчитаю, сколь ты сказал, и тебе уворованное верну?!
– Нет, я про это не думал. Ты меня спросил – я тебе ответил! А денег этих мне не надо! – хмуро ответил Степан, – Эти деньги слезами да кровью человеческой политы, да смерть на них!
– Ты, Савелий Яковлевич, лишку дал! – хмуро сказал староста, – Пиши давай, что положено, да нас отпускай! У человека своих делов полно, а что он с острога, так он свою вину отплатил! Мы и так их с Архипом Гаврилычем задержали, чтоб подмогли на пожаре, а ты… Пиши свои бумажки, считай, сколько принесено тебе, и нас отпущай! А что человеку его добро вернуть – так то справедливо было бы, но ты же… у нас не для того поставлен!
– Ты, дядька Михайло, думай, чего говоришь! Я терплю покудова, но и у меня терпение конец имеет! – рявкнул урядник, – Мне лучше знать, чего с такими как этот твой Степан делать!
Указав Степану на скамью рядом со старостой, урядник раскрыл измазанный сажей и пахнущий гарью мешочек с монетами, и стал аккуратно складывать их в стопки, записывая всё на бумагу. Когда всё было посчитано, Баланов повертел в руках медную монету, которая закатилась за лист и ни в одну стопку у него не попала, подозвал к себе Степана и отдал ему медяк:
– На, вот тебе награда. Ступай, да благодари Архипа Гаврилыча, только из приязни к нему да помня его мне помощь, тебя сейчас отпускаю. Поклянись, что ты не один из тех, кто с Микитой гуляет, ну?!
Степан молча смотрел в бегающие глаза урядника и молчал. Что сказать, какая вера у такого человека, как этот Баланов, к его клятвам…
– Вон, можешь поглядеть, какую «награду» мне Микитины мо́лодцы подарили, – Степан наклонил голову и показал шрам на голове, – Такая клятва тебе подойдёт?
Вместе со старостой они молча покинули избу и вышли на двор, где их дожидался старостов сподручный, высокий и крепкий Антип. Степановы щёки горели, душа клокотала, а в руке он сжимал поданный урядником медяк.
– Где тут церква у вас? – спросил он у старосты.
– А тебе зачем? – Михайло Пантелеевич и сам был бледен и хмур после встречи с урядником.
– Деньгу отдам на жертву. Пусть не много, а всё, что есть. Что в остроге пребываючи своим потом заработал, вот этот медяк и есть. Бог примет.
Староста молча свернул в переулок, ведущий к местной рубленой церковке, и махнул Степану рукой, чтоб тот шёл за ним.
Глава 14.
На утро после того дня, когда Степану вместе с сыновьями деда Архипа довелось помогать на пожарище, они собрались и отправились дальше, по своему делу в Елашиху, где их ждала работа. Степан сидел на санях молча и не вступал в разговор
