которого веяло чем-то таинственным, с чем он был ранее связан. Но более ничего из того прошлого он, как ни пытался, выловить не смог.
Сотовый, выпускающий увеличивающуюся линию света, как на зло стал подводить. К шороху примешалась какофония коротеньких писков, режущих слух. Аркадий будто бы не по своей воле и наперекор инстинкту самосохранения, трубящего тревогу и призывая отступить, вошёл в увеличившийся проход и сам того не понимая оказался на пустыре. К этому моменту сотовый совсем сдался и перестал подавать признаки жизни.
Его поглотила тьма.
Множественный шум и писк нарастал, как близящаяся буря. Ему сложнее было стоять на ногах то ли от лёгкой тряски в подземелье, или же от страха того, что он может увидеть в темноте.
Как заколдованный он пошёл дальше на глубокий с шелестом зов, призывающий повиноваться и ни о чём не думать. И уже тогда, когда он дошёл до самого центра пещеры и через усилие осознал, что вокруг него, во тьме, кружится нечто враждебное и длинное, он стал с яростью трясти и добиваться света от сотового. Дрожащими руками он вынимал, ронял, поднимал и по новой вставлял аккумулятор, и наконец-то добился удлинённой воронки света, осветившей лишь малую часть живой, подвижной массы серых сотен крыс.
Они были крупными и проворными. Среди них имелись и редкие бурые и белоснежные особи с вырванной шерстью и безобразными ранами, и у всех из них на мордах читались злобно-презрительные, даже как бы глумливые усмешки и вытаращенные кривые зубы.
Такого огромного количества крыс просто не бывает, пытался себе внушить Аркадий, кое-как сдерживая вырывающийся панический смех. Они не брезговали бегать по спинам друг друга, образуя единый организм. И только Аркадий хотел повернуть назад, как обнаружил, что злосчастный объёмный круг крыс закрыл ему путь к отступлению.
Впереди ряд разомкнулся, и могучая орда грызунов почтительно замерла.
Он знал, что у них должна быть руководящая голова, что они не могут жить хаотично, сами по себе. Они подчинены кому-то, кто должен в чём-то их превосходить. Нет, крысы – это не скопление индивидуальностей, но единые части целого.
Казалось, вперёд ввалилось нечто богомерзкое, что-то неправильное и неугодное даже самой природе, живущее неизвестно во имя или вопреки чему. То было неумело ковыляющее подобие подвижной живой пиктограммы крыс, чьи тельца касались друг друга, а бледные и длинные хвосты крепко связаны в отвратный клубок, объединяющий умственные связи и направияя их на выживание сородичей.
– Это твой зов я слышал… – понял, пробормотав, Аркадий. – Ты… проник в моё сознание и заставил прийти…
Крысиный король состоял из тринадцати крупноватых крыс, чей окрас по большей части преобладал серыми и бурыми оттенками. Бросались в глаза пары выступающих острых зубов, как у крота, и более мелкие и неровные по бокам широких пастей, напоминающие подобие скоплений кристаллов.
Явив себя, воззрившись на человека множеством маленьких, внимательных
