времени – просто сидеть на солнце, жмурясь по-кошачьи? Постепенно теряешь человеческий облик, если поступаешь так изо дня в день. Не извиняет даже старость. В конце концов, ему – он вдруг мысленно споткнулся – восемьдесят четыре, но у него такой же плотный график, как в сорок.
Однако даже в выверенном графике возможны погрешности. Это вполне извинительно, если происходит по чужой вине. Зато теперь у него была книга и просторный час в придачу, и он легко зашагал к скверу. Что ж, вот и узнаем, каково это – коротать время на солнышке. Сочтем этот час увольнительной.
Он прогулялся туда-сюда, тщательно выбирая скамейку – чтобы не слишком в тени, но и не очень-то на солнце, а главное – подальше от других стариков, чтобы даже запах старости остался в стороне.
Присел вначале формально, на край, будто ждет кого-то. Затем, стыдливо оглянувшись – не смотрит ли кто? – устроился поудобнее и открыл книгу.
Телефон, как всегда по четвергам, стоял на беззвучном, а потому о том, что прошел не один час, он догадался только по странным ощущениям в бедрах – просто перестал их чувствовать.
Он всегда быстро читал. Не терпел тратить много времени на принятие пищи и получение информации, да и роман оказался небольшим. Последние страницы он переворачивал задыхаясь, торопливо загибая уголки то с одной стороны, то с другой. Слова в финале дались ему особенно тяжело, но он сглотнул поднимавшийся по пищеводу ужас и велел себе думать.
Решение созрело быстро. Вынув телефон, он первым делом уточнил кое-что в интернете. Затем, не читая, удалил все полученные за это время сообщения и, порывшись в настройках, быстро стер все, что касалось его жизни: номера телефонов, почту. На мгновение замешкался, вглядевшись в ускользающие из памяти лица на единственной фотографии, затем удалил и ее. Особенно тщательно уничтожил заметки календаря. Затем откатил аппарат к заводским настройкам и только потом выключил. Не без труда выщелкнул сим-карту.
Ох уж эта современная техника, за восемь секунд уже не разберешь.
Разбросав сеть незаметных взглядов, он просканировал возможных свидетелей, затем быстро, но тщательно протер телефон и сим-карту краем легкого шарфа и, в тот же шарф их завернув, не без труда поднялся со скамейки и зашагал к ближайшему мусорному бачку. Там он рассчитанным движением выронил телефон на камень – ах, какая неловкость! – и раздавил его каблуком, а затем поднял – все тем же краем шарфа – и опустил в мусорный бак. Сим-карта скользнула в карман – нужно будет выбросить в другом районе.
Он открыл книгу на первой из загнутых страниц и перечитал описание. Ошибки быть не могло. Заложив книгу пальцем, он по привычке двинулся к метро – и остановился через несколько шагов.
В метро камеры. Они зафиксируют, как и когда он вошел с книгой в руках. Такси надежнее. И расплатиться наличными. Как удачно, что доктор Тома не принимает карты.
Доковыляв до перекрестка, он вскинул руку, подзывая такси. Нужно будет сменить пару машин, пока добирается
