она была огромной. Раньше мы вместе плавали по Соколиному озеру. Я очень любила ее. А у этого мальчика были проблемы с кровью. И гляньте-ка на старуху в кресле, – сказала бабуля.
Я ткнула маму, чтобы она перестала писать и посмотрела на фото.
– Она мертвая, – сказала бабуля.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
– Дайте мне посмотреть, – сказала мама, взяла фотоальбом и поднесла его к лицу.
– Ну, она просто мертва! – сказала бабуля. – Тогда так делали. Фотографии были запрещены, но иногда, особенно после того, как кто-то умирал, люди жалели, что у них не осталось фотографий на память, поэтому они быстро вызывали фотографа, который приходил и делал снимок до того, как человека похоронят.
Мама с бабулей заговорили о другом, и все время, пока они разговаривали, раскрытый альбом с фотографией покойной лежал на столе. Я старалась не смотреть на него, но не могла удержаться. Маме с бабулей было все равно. Они про него шутили. Они не смотрели на него во время разговора. Я пыталась подольше не смотреть на фото. Я считала секунды. Но постоянно смотрела. Я посмотрела на молодую девушку, которая стала бабулей бабули! Ее рука лежала на мертвеце.
4
Сегодня утром я спустилась вниз и обнаружила бабулю на кухонном полу. Она пела.
– Бабуля! – крикнула я.
– Ой! – сказала бабуля. – Доброе утро, солнышко!
– Что ты делаешь! – сказала я.
– Просто отдыхаю, – сказала она.
– Нет! – я снова кричала. – Бабуля! Что ты делаешь?
Она смеялась. Она сказала «хо-о-о-о-о-о-о». Я помогла ей подняться.
– Что случилось! – сказала я.
– Na oba, джиперс-криперс, откуда у тебя такие очки[21].
Я была в ярости.
– Охладись-ка! – сказала бабуля. – Ничего не случилось! Nuscht! Я просто упала. Oba! Ничего, ничего.
Я помогла бабуле дойти до стула и нормально сесть. Она пыталась дышать, смеяться и говорить.
А случилось то, что на ее ходунках оторвалось колесико и она упала. Обычно ей не нужны ходунки, но сегодня они ей понадобились из-за этой дурацкой ноги. Она не сильно упала. Она упала как в замедленной съемке, но не смогла подняться. Попыталась, но не смогла. И решила скоротать время, распевая гимны на своем секретном языке. Она спела гимн о Боге. Перевод звучал так: «Я не могу сделать ни шагу без тебя, Господи». Потом она поняла, что в прямом смысле не может сделать ни шагу, и начала смеяться, и не смогла остановиться. Это самое смешное, что случалось с ней за многие годы, с тех пор как она застряла между скамейками в соборе Святого Патрика, и не считая того розыгрыша в школе медсестер. Она видела часы на плите. Было очень рано, и мы с мамой еще спали. Она решила звать нас с мамой по имени каждые пятнадцать минут. Мы ее не слышали. У нее недоставало воздуха, чтобы кричать. Ей хватало воздуха только на то, чтобы петь и смеяться.
Сегодня
Строчка из песни Ф. Синатры.
