за сволочной нрав. Он завоет на весь дом и сделает это с несказанным удовольствием. Будет выть с переливами, повизгиванием и всхлипами. Его собачья минута славы.
Соседи переполошатся, решат, что где-то покойник. Сначала придут к нашей двери и станут звонить в нее. Кил встретит их тоскливым лаем, больше похожим на плач несчастного существа.
Перепуганные люди начнут стучаться. Но мама и ухом не поведет. Следующий этап закономерен: жильцы вызовут полицию и слесаря с инструментами, а увидев маму, устроят громкий скандал. Радостный Кил обязательно кого-нибудь цапнет за брюки или за ногу, что первое попадется, и ни за что не расцепит челюсти, так и будет болтаться, рычать и вращать черными глазенками.
А разбираться с этим беспределом придется мне.
Трясу головой, представив этот кошмар. Нет, нельзя допустить такого!
Умываю лицо, волосы скручиваю в тугой жгут так сильно, что натягиваю кожу у корней.
– Возьми мой блеск для губ, – подаёт помаду Надя. – Бледная, как смерть.
– Н-ничего, так сойдёт. Пошли.
По залу иду одна, опустив голову. Администратор и старшая смены останавливаются у входа. Я сама должна исправить ситуацию. Сама. Издалека слышу, как заливается смехом пепельная блондинка. Мажор ей не отвечает, занят другим. Его рука гладит спину девушки, опускается на попу, слегка сжимает упругую ягодицу и тянется к шее.
Волна злости опять поднимается изнутри. Вот козлиная морда! Не зря говорят, что похотливые руки не знают скуки. Уже раскрываю рот, чтобы выпалить что-нибудь резкое и гадкое, но тут девушка оборачивается и видит меня.
– Наконец-то хоть кто-то появился, – хихикает она, играя глазами, и вдруг вскрикивает: – Алекс, прекрати! Не хулигань! На нас смотрят.
– Правда? – мажор выглядывает из-за спины девушки. Его синие глаза словно подернуты дымкой, ноздри красивого носа раздуваются от возбуждения. – А, эта…
«Совсем совесть потерял, мерзавец! – киплю изнутри. – Забыл, где находишься?
Глубоко вздыхаю, подавляя раздражение, и умоляющим голосом прошу:
– Господин, извините меня, если вас чем-нибудь обидела.
– Ты кто?
Сглатываю. Неужели я настолько неприметна, что даже с третьего раза этот говнюк не может запомнить мое лицо? Или он надо мной издевается? Подавляю в душе протест.
– Я официантка. Приносила вам заказ. Кружка упала, кофе обрызгал вам брюки.
В волнении прячу руки за спину и сплетаю пальцы: боюсь, что случайно заеду этому хамлу по холёной физиономии.
– А-а-а, так это ты моего котёнка обидела? – приподнимается девушка. – То-то он такой злой был. Не прощай ее, Алекс!
– Сядь, – мажор дергает подругу за платье, – и захлопнись! Сам разберусь.
Девушка обиженно надувает губы. Вообще ее лицо выглядит настолько знакомо, что я уже несколько минут пытаюсь понять, где ее раньше видела.
Зато клиент вдруг устраивает мне тщательный осмотр. Его взгляд скользит
