Бабушкин, – согласно кивнул Владимир Иванович, – смелое и глубокое решение. Авиаразведки – это нам большое подспорье.
Всеобщего ликования Воронин не выказывал.
– Хотя бы сегодня порадовался, – с легким укором заметил ему Шмидт. – Что, опять чего-то тебе показалось?
Шмидт постоянно задавал тон, чаще обращался к Воронину на «вы», а то внезапно начинал «тыкать». Это не зависело от его расположения духа, Воронин не в силах был разгадать в Шмидте какой-то устойчивой парадигмы, почему вдруг меняется вектор, а лишь подчинялся ему и отвечал всегда в манере собеседника:
– Мне никогда не кажется, я вижу.
– Покажи мне, может, и я прозрею, – загорячился Шмидт.
– Погляди на борта – ледяные бороды выросли, вода с каждым днем намерзает, скоро центровку потеряем.
Голос Шмидта заледенел:
– Потеряется центровка, застопоришь ход, сплетем из канатов лестницы и в четыре смены, комсомольским рывком, обрубим весь лед. Как уголь одним махом перегрузили, так и здесь.
Воронин с сомнением качнул головой:
– Бывает такая ситуация, что на одном комсомольском рывке не удержишься. Вспомни «Италию».
– Брось, не нагоняй тоску, – скорчив кислую мину, стал открещиваться Шмидт.
Гул самолета в небе растаял, люди с палубы нехотя разошлись. Воронин выложил на стол свернутый номер «Правды» от 3 августа, доставленный с «Красина», заходившего с караваном лесовозов в северные порты:
– Читал?
Шмидт раскрывать газету не стал, заблаговременно угадывая, о чем будет его допрашивать Воронин:
– Да знал я и без всяких газет, что Беломоро-Балтийский канал вступит в строй не позже августа.
– А представляешь, если бы мы выждали годочек, один только год, корабль за зиму без спешки осмотрели и следующим летом вышли бы из Ленинграда по первой теплой воде, срезали бы путь по каналу. Не пришлось бы Скандинавию огибать, в Мурманске грузиться. Из Архангельска по короткому пути, чем теперь, когда все сроки нами упущены…
– Знаю, знаю, все знаю! – перебил его Шмидт.
– И я тебя знаю, – в свою очередь не дал договорить Шмидту Воронин. – Сейчас начнешь про то, как ждет от нас страна подвига и не ждет промедлений с освоением Северного пути. Ты только скажи мне, чья идея была назвать пароход этим именем?
– Что тебе не так? – взлетели изумленные брови Шмидта. – Прославленный путешественник, покоритель Севера, наш с тобой предтеча.
– А ты помнишь, что его дубель-шлюпку затерло возле Таймыра во льдах и она затонула?
– Да, «Якутск» затонул, но люди уцелели, успели вытащить припасы и достигли берега. Семьсот верст шли к Хатанге, и Челюскин спас почти весь экипаж, только несколько умерли от цинги.
– Как бы нам с таким названием их судьбу не повторить. Ох, и намытаримся мы с этой «волжской баржей».
Через
