в которой прямо говорится: «родися господь… в лето от сотворения мира 5500». П. В. Хавский отмечал, что «александрийские» годы есть и в тексте Повести временных лет. Найти годы, указанные по эре в 5500 лет, удалось также Э. Г. Зыкову, рассматривавшему известия о Болгарии второй половины IX – начала X века, включенные в состав Повести временных лет. Использование «александрийских» дат в Повести отмечали также М. Н. Тихомиров, Б. А. Рыбаков, А. Г. Кузьмин.
Два последних исследователя не остановились на констатации факта использования иностранных источников с датами, данными по не константинопольским эрам. Б. А. Рыбаков выдвинул гипотезу о сознательном использовании русскими летописцами эры, начинавшейся за 5500 лет до «рождества Христова». Исследуя Никоновскую летопись, он пришел к выводу, что этой эрой, пришедшей, по его мнению, из Болгарии, пользовались авторы древнейших датированных летописных записей IX века. Позже, в X веке, ее вытеснила константинопольская эра. Эти наблюдения развил А. Г. Кузьмин. Анализ Повести временных лет и близких к ней текстов позволил ему выдвинуть предположение, что на Руси употреблялось даже не две, а большее число эр. Кроме антиохийской, исследователь называет александрийскую (в 5492 или 5493 года от «сотворения мира» до «рождества Христова»), болгарскую (в 5504 или 5505 лет) и ранневизантийскую (в 5509 лет) эры».
И. Н. Данилевский указывает: «Как известно еще из трактата Кирика Новгородца «Учение, им же ведати человеку числа всех лет» (1136 г.), в древней Руси пользовались не только привычным нам солнечным календарем, но и календарями других типов. В частности, Кирик упоминает календарь, в котором через два года на третий; («на четвертый», по включительному счету, которым пользовался автор «Учения») к 12 месяцам продолжительностью в среднем по 29,5 дней присоединялся дополнительный тринадцатый. Такой календарь явно относился к лунно-солнечным системам счета лет. К сожалению, Кирик не уточнил, как назывались месяцы этого календаря какова была их реальная продолжительность, как они соотносились с месяцами юлианскими, с какой даты начинался такой год, между какими месяцами, должен был вставляться дополнительный месяц и т. д. Все это не могло не вызвать интереса у исследователей летописей. Однако для того, чтобы разобраться в не всегда ясных и бесспорных указаниях первого отечественного труда по хронологии, данных явно не доставало.
Только в начале 20 века трудами Н. В. Степанова были определены более или менее перспективные направления поисков. Параллельный анализ «Учения» Кирика и летописного хронологического материала привел Н. В. Степанова к заключению, что лунно-солнечный календарь, упомянутый доместиком Антониева монастыря в Новгороде, использовался на Руси весь летописный период, вплоть до 18 века. Степанову удалось установить, что названия месяцев этого календаря («небесные» месяцы, как их называют
