дня приехал…
Разговор заканчиваться не спешил. Он два раза успел приложить руку к груди, мол, извините, но тут важный разговор.
– Это продюсер звонил. По поводу окончательного монтажа. Простите.
– Нет, мне было даже интересно.
– Думаете, я бы всё это говорил, если бы вас не было? Нет, конечно. Это я для вас старался. Производил впечатление.
– И вам это удалось.
Она с улыбкой смотрела на человека из титров.
Они шли по улице, разговор заворачивал во дворики, переходил мосты, разворачивался на площадях. А если вдруг наступало молчание, то оно было каким-то необременительным.
На центральных улицах было много людей, но стоило свернуть, пройти чуть дальше, вглубь, всё исчезало: шум, люди, машины – ничего не было. Картина «Двое в городе» в духе Эдварда Хоппера. Бессюжетная живопись, портреты домов.
И два человека для масштаба.
На улице Декабристов они увидели одинокий маленький столик и скамейку. Именно скамейку. Картинка показалась необычной, они не устояли и сели.
– Знаете, я был в Италии, жил на берегу моря, и там хозяева разводили мидии. Горы мидий, а я вегетарианец. Не выдержал: сказал себе, что это достопримечательность, которую обязательно нужно попробовать. Ну это как быть в Голландии и не есть сыр. Или в Германии не попробовать сосиски с капустой. Это всё – достопримечательности.
Их беседу прервал голос проходящего мимо маленького мальчика:
– Папа, а что такое декабристы?
Крошка сын спросил отца, но не получил ответа.
– Папа! А что такое декабристы?!
На этот раз мальчик уже проорал свой вопрос на всю улицу Декабристов.
– Декабристы – это… – отец замялся. – Ну-у… это такие цветы. Они цветут в декабре.
Трехлетний человек ответ отца принял.
Девушка быстро открыла интернет и прочла:
– «Декабристы. Эпифитные кактусы. Произрастают не в почве, а на другом растении. Расцветают в декабре», – и добавила: – Надо думать, расцветают алым мятежным цветом.
– Сначала улицы будут называться именами цветов, потом мальчик подрастёт, будет читать Шефнера и улицы превратятся в «Линии грустных размышлений» и «Проспекты замечательных недоступных девушек».
Отец и сын растворились в конце улицы. Мир замер. Нежно-серый, перламутровый, мягкий. Рыжее небесное тело куталось в облаках, смотрело сон.
– Ну-ка, замрите. Давайте я вас сфотографирую. Смотрите прямо, да, теперь в сторону, чуть на меня, стоп.
Поднялся сильный ветер и принял горячее участие в фотосессии.
Город, ветер, двое на «вы».
Получилось девяносто две фотографии.
Одна была общая.
Он поставил телефон на парапет, включил камеру и таймер, они быстро сели на ступеньки набережной и полминуты сидели неподвижно. Был в этом какой-то девятнадцатый век, фотоателье Карла Буллы, фото на память: не дышать, не двигаться,
