с большим ускорением в чёрную дыру. Он знал ответ, но он был мужчиной.
Такой решительный, он никак не мог решиться. Он должен был остановиться, он должен был перевернуть мир, он должен был её добиться. Он молчал.
– Я уезжаю завтра…
– Ты всё ещё не понял?
Они то сходились, совсем близко, как на дуэли при невыстреле, то расходились, как на ринге, по углам, чтобы увидеть издали, изменилось ли в них что-то. Луч солнца проскальзывал между ними и резал их лица, ошпаренные желанием, они закрывали глаза. Он был смел и отважен, но столько противоречий хлестало его мозг, он не имел права причинить ей боль, он не имел права взять на себя ответственность за её жизнь. Он мужчина, он ничего не знает, он не обладает сакральными знаниями, передающимися от матери к дочери. В её лице говорила вся природа.
Для женщины всё в мире строится ради кого-то. Ради кого-то одного, единственного. И что бы ни говорили феминистки и разочарованные брошенные девчонки, всё ради него! Он не просто смысл жизни, он счастье. А без него пустота. Мы пустые, бездушные, безыдейные создания, созданные чтобы наполниться, наполниться и произвести жизнь дальше, вдохновиться и родить новые идеи, создать идеальный мир будущего. Мы механизм, на котором держится мир.
Между ними не было разговора. Слова разлетались с ветром, ничего не зная, что творилось у них внутри. Они и сами не знали. Разговор теней, чувств и испуга, что это возможно. Нет, это невозможно! Мы не можем…
По двору разлетались листья.
Больше нечего было ловить. В этой жизни. Она развернулась, чтобы испариться в пространстве и больше никогда не существовать.
Жизнь готова была прекратиться, и она бы сделала это при первой же возможности, если бы он не опередил её. Он схватил её за руку. Своей крепкой и властной рукой, рукой правителя и властелина жизни. Он имел на это право, наконец-то имел полноправное счастье.
Он сказал.
И множество картин вокруг, и чувство радости, и чувство гордости, всё вместе и всё единородно, и листы бумаги, испорченной, истоптанной картриджем бумаги, никому теперь не нужной и не важной – всё неважно! – только один звук, один стучащий в сердце, висках, воздухе звук – тук-тук, тук-тук…
И пошёл дождь…
Так незатейливо началась их любовь
Ещё в детстве Катя успела сменить три школы. Первая была нацелена на творчество, но родители посчитали, что здесь их дочь не научится даже читать. Вторая, наоборот, оказалась слишком строгой, и Катюша погрязла в двойках. И, наконец, третья школа-лицей оказалась самой приемлемой. В ней она проучилась с седьмого по одиннадцатый класс. В хорошистки она, правда, так и не выбилась, зато именно эти школьные годы вспоминались ею как самые счастливые в жизни.
В каждой школе осталось много друзей и позитивных
