вверх, а вниз. По дереву на землю спустилась, вот.
– Погоди, – резко остановилась Нэнси. – Повтори-ка ещё разок, что ты сделала? Наверное, у меня с ушами что-то.
– Я вылезла в окно. А затем спустилась вниз по дереву.
– Звёзды-бабочки! – ахнула Нэнси и вновь устремилась вперёд. – Интересно, что твоя тётка сказала бы, узнай она про это!
– Интересно? Ладно, тогда я расскажу ей, вот ты и узнаешь, – охотно пообещала Поллианна.
– О нет, ни-ни-ни! – замахала свободной рукой Нэнси. – Боже тебя избави!
– А почему? Думаешь, она сильно разволнуется?
– Нет!.. То есть да!.. То есть не важно!.. Слушай, если честно, мне вовсе не интересно знать, что она скажет. Правда! Вот те крест! – затараторила Нэнси, стараясь уберечь Поллианну от тётушкиного гнева. Или ещё от чего похуже. – Ничего никому рассказывать не надо, и давай-ка шагу прибавим. Меня на кухне грязная посуда ждёт, знаешь ли.
– Я тебе помогу с посудой, – с готовностью предложила девочка.
– Да что ты, Поллианна! Спасибо, я сама справлюсь, – ответила Нэнси.
Какое-то время они шли молча. Быстро смеркалось, и Поллианна всё крепче сжимала руку новой подруги.
– А знаешь, я даже рада, что напугала тебя немного, – сказала, наконец, Поллианна и добавила, вздрогнув слегка: – Зато ты пошла искать меня и нашла.
– Ягнёночек ты мой! Крошка моя ненаглядная! Проголодалась, небось. Только, боюсь, ужинать тебе придётся со мной на кухне, и будет это только лишь хлеб с молоком. Так твоя тётя распорядилась, очень уж рассердилась на то, что ты к ужину не пришла. Такие вот дела.
– Но я не могла прийти на ужин. Я в это время была очень высоко.
– Очень высоко, это уж точно! Только она-то об этом не знала, – усмехнулась Нэнси. – И хорошо. И пусть не знает. А насчёт хлеба с молоком ты уж не сердись, ладно?
– Да ты что, Нэнси. «Не сердись!» Я рада.
– Она рада! Господи! Да чему же ты рада?
– Как это чему? Я люблю хлеб, и молоко тоже люблю, и мне приятно будет ужинать вместе с тобой. Не понимаю, чему же тут можно не радоваться?
– Похоже, ты всему на свете радоваться умеешь. Мне бы так научиться, – вздохнула Нэнси, вспомнив о том, как вела себя Поллианна, впервые очутившись в душной мансардной комнатушке с голым полом и стенами.
– Хочешь научиться? – негромко рассмеялась Поллианна. – Так это совсем не трудно. Знаешь, это как бы игра такая.
– Игра?
– Ну да. Игра в то, чтобы просто радоваться.
– Что-то я в толк не возьму, о чём ты?
– Ну, говорю же тебе. Это игра. В неё меня научил играть мой папа, и оказалось, что это просто чудесная игра, – принялась объяснять Поллианна. – Мы всегда в эту игру с ним играли, с тех пор, когда я ещё совсем маленькой была. А позже я сама научила этой игре дам из благотворительного комитета, и они тоже начали в неё играть. Не все, конечно, но некоторые.
– Ну,
