а сестрёнок Флорабель и Эстелла. А я… – тяжело вздохнула она. – Ненавижу имя Нэнси!
– Какие страшные слова ты говоришь, Нэнси! Ненавижу! Да почему?
– Потому что у меня имя не такое красивое, как у остальных. Тут понимаешь, какое дело – я же первым ребёнком в нашей семье была, а в то время моя мама ещё не начала читать книжки всякие, в которых красивые имена встречаются.
– А мне имя Нэнси нравится, просто потому, что оно твоё.
– Хм! Ну, тогда тебе и Кларисса Мейбл тоже понравилось бы, – парировала Нэнси. – А уж как я сама рада была бы такому имени! Роскошное имя Кларисса Мейбл, просто роскошное!
– Ну, в таком случае радуйся, что тебя не назвали… Хаджиба!
– Хаджиба? – ужаснулась Нэнси.
– Ага. Миссис Уайт так зовут. Муж её называет «Ха». Миссис Уайт это ужасно не нравится. «Ха-Ха, подойди сюда!», «Ха-Ха, пойдём туда!» – словно она собачка какая-то.
Тоску-печаль Нэнси как рукой сняло, и она тут же заулыбалась во весь рот.
– Ну, ты даёшь, Поллианна, ну даёшь, звёзды-бабочки! Теперь как услышу «Нэнси», сразу это «Ха-Ха» вспомню и хохотать начну от радости… – Нэнси вдруг на полуслове остановилась и спросила, удивлённо глядя на девочку: – Скажи… ты это сейчас нарочно, да? Сыграла со мной в свою игру, чтобы я радовалась, что меня не Хаджиба зовут?
Полианна нахмурилась, потом рассмеялась.
– Вообще-то, да, Нэнси. Я действительно сыграла в свою игру, но на этот раз… как бы тебе объяснить… совсем не задумываясь. Само собой так получилось. Знаешь, такое случается, когда привыкаешь к этой игре. Ведь в жизни практически всегда можно найти повод для радости, особенно если долго учишься искать его.
– Н-ну, наверное, – не скрывая сомнения, согласилась Нэнси.
В половине девятого Поллианна отправилась спать. Сетки для окон ещё не доставили, поэтому в мансардной комнатушке было жарко как в раскалённой печке. Поллианна с тоской посмотрела на плотно закрытые окна, однако даже подходить к ним не стала – разделась, аккуратно сложила одежду, прочла молитву, задула свечу и залезла в постель.
Время шло, а уснуть Поллианне никак не удавалось. Проворочавшись с боку на бок целую, как ей показалось, вечность, она не выдержала, выбралась из постели, впотьмах пробралась через комнату и открыла дверь.
Весь чердак чёрным бархатом окутала тьма, которую нарушала только узкая серебристая дорожка лунного света, протянувшаяся из восточного окна мансарды. Именно по ней и пошла Поллианна, стараясь не обращать внимания на пугающую темноту слева и справа от себя.
Ей очень хотелось надеяться, что хоть на этом освещённом луной окне окажется сетка, но её надежды не оправдались. А за окном широко раскинулся прекрасный, сказочный мир, в котором – это Поллианна знала совершенно точно! – было столько свежего, сладкого воздуха, такого прохладного, такого приятного для разгорячённых щёк и рук…
Подойдя
