фыркнула Таашша. – Я не прячусь по углам возле чужого кубрика. Ты чего хотел вообще?
Крыс замялся. На остром лице промелькнула тень растерянности. Мальчишка прикусил изнутри щеку, вцепился пальцами в собственную штанину и, словно набравшись смелости, выпалил:
– У меня нет имени.
Таашша опешила. И от откровенности, и от неожиданности.
Обычно церемонию именаречения проводили в раннем детском возрасте. Таашша была исключением – имя она получила почти подростком. Мать с отцом обивали пороги храма по несколько раз в год, пока Вьюга не сжалилась и не решила подарить дочери настырных родителей имя. Но вообще, безымянные подростки были редкостью и встречались чаще всего среди сирот.
– Да и ладно, от имени одни проблемы, – осторожно выбирая слова сказала Таашша.
– Знаю, – Крыс раздражённо отмахнулся и вдруг подался вперёд, цепляясь за Таашшину руку холодными пальцами. – После смены я столкнулся в коридоре с корабельной сестрицей. Я в неё едва не врезался, а она вдруг замычала что-то на своём неразборчивом и давай трясти за руку поводыря. А потом протянула ко мне сжатую в кулак ладонь, словно конфетку предлагала. Пальцы растопырила, а там пусто.
Жест, один из небогатого языка сестриц, означал, что Вьюга готова подарить Крысу имя. Но мальчишку, судя по пальцам, сдавившим Таашшину руку почти до синяков, оказанная часть не радовала.
– И? Чего ты всполошился?
– Это же корабль! – взгляд Крыса лихорадочно запрыгал по сторонам, словно в поисках соглядатаев. – Здесь слышно, как крысы в трюме скребутся. Если ритуал пройдёт внутри корабля, моё имя будут знать все!
Опасения были разумными. Но воспротивиться сестрице, пожелавшей провести ритуал, было практически невозможно. Эту мысль Таашша и озвучила, стряхивая с себя чужую руку.
– Говорят, на этаже, где живёт сестрица есть ритуальная комната, – добавила она. – Может быть, она как-то звукоизолирована. К тому же, тот этаж почти пустой. Подумаешь, узнает твоё имя сестрицын поводырь. Тоже мне непоправимая беда.
Крыс издал непонятный звук и отступил на пару шагов. Его голова безвольно упала на грудь. Спутанные, ещё влажные пепельно-русые патлы завесили глаза. Таашше стало не по себе. Мальчишка не просто боялся, он был близок к грязной бестолковой истерике и Таашша никак не могла найти причины для подобной паники.
Мальчишка развернулся, намереваясь уйти, но Таашша, не успев поймать себя за язык, пробормотала:
– Может ритуал ещё и не состоится. Охотники притащили целую гору необработанного мяса, у нас сейчас весь график дежурств из-за этого поедет. Вряд ли составляя график кто-то станет подстраиваться под именаречение для какого-то Крыса.
Мальчишка замер, резко обернулся и гневно сверкнул глазищами:
– Крыса?
Таашша лишь усмехнулась себе под нос. Лучше пусть страдает из-за нелестного прозвища,
