арелатское игристое вино и вальс, и скрипки, и мы целовались в экипаже, и… И теперь она лежала рядом, пшеничного цвета локоны были разбросаны по подушке, руки свободно раскинулись в стороны, а одеяло, сбившись, открывало замечательный вид на её изящные ножки.
Я уже протянул руку, чтобы прикоснуться к их бархатной коже, но был самым бесцеремонным образом прерван. Из прихожей раздался решительный, даже агрессивный стук во входную дверь.
Тук! Тук! Тук! Так стучат те, кто абсолютно уверен, что время и внимание других людей полностью в их распоряжении. Претендовать на моё время и моё внимание могло крайне ограниченное число личностей, и увидеть кого-то из них здесь и сейчас было бы настоящей фантастикой. Поэтому я спустил босые ноги на пол, нашарил на тумбочке револьвер и взвёл курок.
Теперь я не чувствовал себя голым, хотя из одежды на мне и были одни полукальсоны. С оружием в руках шагнул к двери, замер у косяка и спросил:
– Кто?
– Его императорского величества канцелярия! Откройте, именем императора!
С таким у нас не шутят даже самые отмороженные душегубы.
Такие визитёры, и я в полукальсонах? Отменно! Только к двери в спальню метнулся закрыть, там ведь Лиза. Двух фельдъегерей с полными руками каких-то вещей я так и встретил – почёсывая утреннюю щетину дулом револьвера и зябко переступая с ноги на ногу.
– Ваше превосходительство? – недоверчиво спросил один из них, совсем юноша, оглядывая мои стати и весьма скромный наряд.
– Какое ещё превосходительство, господа? – удивился я. – Может, квартирой ошиблись? Конфуз вышел?
– Да нет-с, всё чётко написано, вот. – Старший фельдъегерь протянул конверт, где я увидел адрес этой самой съёмной столичной квартиры, и что это именно мне лично в руки. – Это ведь вы-с?
Дождавшись кивка, служивые расслабились:
– Выходит, вы. Никакой ошибки-с. Вот, значит, распишитесь о получении. Парадный мундир-с – одна штука, коробка малоформатная – одна штука, конверт бумажный – две штуки. И приглашение во дворец, сегодня-с, к двенадцати ноль-ноль. Машина за вами заедет, ваше превосходительство.
Мне сунули в руки матерчатый чехол, внутри которого, видимо, находился мундир на вешалке, коробку, конверты и приглашение, козырнули, и дверь захлопнулась. Ещё бы, фельдъегерская служба – она такая, вечно куда-то торопятся!
Паркет холодил босые ступни, поэтому я сгрузил посылки на диванчик и отправился искать тапки.
Лиза вышла из спальни, мило зевая и грациозно потягиваясь. Растрёпанные волосы, шёлковый невесомый пеньюар, который ничего-ничего не скрывал, и удивлённый взгляд этих невероятных васильковых глаз – у меня дыхание перехватило, если честно. А она привстала на цыпочки, сделала несколько балетных движений для разминки, и только потом заметила меня, сидящего в кресле, всё ещё в одних полукальсонах, с револьвером в руке, но зато в тапках.
– Так! – сказала любимая и наморщила носик. – Я что-то пропустила?
Пришлось показать дулом револьвера на белоснежный лейб-гвардейский мундир с полковничьими эполетами, который висел на крючке у двери. На нём было тесно от наград, и если полный бант Серебряных крестов понять ещё можно, то остальной иконостас как-то смущал. Тут имелась медаль Дружбы – ею награждают дипломатов, и орден Миротворца – кажется, для экспедиционных корпусов и дальней разведки, и даже натальский Крест Конгрегации. И сопроводительные документы на каждую награду имелись в наличии – плотная пачка бумаг лежала в одном из конвертов.
– Ты выходишь замуж за лейб-гвардии полковника, – несколько растерянным голосом проговорил я.
Лиза широко открыла глаза и спросила:
– Это разве плохо?
– Просто ужасно, – ответил я и, как выяснилось позже, оказался совершенно прав.
Я успел умыться, побриться и выпить кофе с вкуснейшими тостами, которые приготовила Лизавета. Ну, знаете, квадратики пшеничного хлеба, сердцевина вынута, на её месте яйцо, и всё это поджарено на деревенском сливочном масле. Настоящее блаженство.
– Мне пора в клинику, – сказала она, вытирая руки о полотенце и снимая передник. – Обещала подменить Веру Павловну после обеда. Если что, звони в ординаторскую, номер ты знаешь.
Голос у неё был тревожным. Всё-таки приглашения во дворец каждый день не приходят. И сюрпризы в виде полковничьих мундиров и десятка орденов – тоже.
– Я тебя заберу, – постарался сказать как можно более уверенно. – Поедем в синематограф, на Преторианский проспект, там сипангскую комедию показывают, Чарли Спенсер в главной роли. Маленький бродяга опять в деле!
Обняв её, я, кажется, через ткань платья чувствовал стройное тело, и мне вовсе не хотелось
