в комнате сына. Они только что отобедали, и юный князь уже удалился в опочивальню.
Княгиня Софья Витовтовна стояла посередине комнаты, между Всеволожем и дверью в опочивальню, загораживая ему проход. Всем своим видом она являла нетерпение и недовольство.
– Случилось что? – с высокомерным, подчеркнутым удивлением спросила она. – Что так спешно? Говори, а то почивать пора.
Но боярин смотрел на нее спокойно и твердо. Его невозможно было смутить.
«У, настырный лис!» – злобно подумала заносчивая литвинка. Она давно ожидала этого разговора, сознавая с досадой, что его не миновать. Слово, взятое Всеволожем с ее сына в безвыходном положении, без ее согласия, за ее спиной, беспредельно возмущало ее. Сын ее женится лишь на той, которую подберет для него она. Что ей до русских обычаев! Она – великая княгиня и мать! А теперь еще этот наглец явился требовать от нее каких-то оправданий и объяснений!
В ярости, она словно сделалась выше ростом. Будучи намного ниже боярина, она каким-то образом смотрела на него свысока, из-под надменно прикрытых век. Он увидел, как, вовсе не крася ее, углубились морщины возле тонких, возмущенно поджатых губ. Но, словно не замечая этого, старый вельможа заговорил спокойно и неторопливо:
– Дело неспешное, государыня, однако, мню, и откладывать его далее не годится. Дети наши с тобою сговорены, ныне октябрь, а об эту пору у нас на Руси принято свадьбы справлять. Так не пора ли и нам подумать о сем?
Княгиня София, не ожидавшая столь прямого хода, на мгновение онемела. Но лишь на мгновение.
– Не пойму, о чем ты толкуешь? – с таким естественным недоумением спросила она, что обманула даже такого искушенного лицедея, как Всеволож.
– Оно верно, – с сомнением разглядывая ее, отозвался он, – князь Василий Васильевич уже не в малых летах и волен сам решения принимать… И коли он тебе еще не поведал, знай: вот уже год, как он с дочерью моею младшей помолвлен. Мню я, настала пора слово великокняжеское сдержать.
– Да полно, Иван Димитриевич, – с холодной беззаботностью возразила княгиня, – ты, верно, его не понял. Али он не понял тебя, али, может статься, по юности пошутил…
– Пошутил?! – изменившимся голосом воскликнул вельможа.
– Не ведаю я, – быстро, но твердо перебила его она, – но только сын мой о браке том и не мыслит. И ты, боярин, – на этом слове голос гордой литвинки исполнился ядом уничижения, – об этом забудь. Великий князь Василий Васильевич сговорен с Мариею Ярославной, внукою великого князя Владимира Храброго.
– А мы, стало, вам не под стать! – вспыхнул боярин, но вспомнил о дочери и сдержался: – Одумайся, государыня! Роду нашему не впервой с великими князьями родниться. Сам я из смоленских князей, а жена моя – внука великого князя нижегородского, сестра великой княгини Евдокии Димитриевны. Так что и мы не худого рода и вам – родня. Дочь моя летами юна и красива. Одумайся! Я ли вам не служил! Благодарность и слово великого князя…
– Долго ли ты будешь нам Орду поминать?! – с досадой вскричала Софья. – Неужто и впрямь думаешь ты, что без тебя князь Василий не получил бы Москвы?!
