усилясь, а то затихая.
Как по струнам по ним ударял,
Моей вольной душе подпевая.
И я брёл, будто в сказочном сне,
С каждым вздохом всё больше пьянея.
Сердце громко стучало во мне,
Без чифиря от счастья балдея.
Наконец-то заветный вокзал.
В кассу очередь три человека.
И вот тут только я осознал,
Что мне некуда в принципе ехать.
Накатила такая тоска,
Аж в груди защемило от боли.
Не осталось нигде уголка.
Слишком долго я не был на воле.
Слишком долго я зону топтал,
За вонючий картофель совхозный.
Тех, кто ждал, навсегда потерял
И семью заводить уже поздно.
Это там я реальный пацан,
А на воле – бандитская рожа.
И тогда я рванул чемодан
Из блестящей, пупырчатой кожи.
Кто-то сзади истошно визжал,
Кто-то ныкал свои гарнитуры,
Ну, а я с чемоданом бежал
Прямо в лапы вокзальной ментуры.
И опять, под звонки лагерей,
Поползут дни, недели и годы,
Но ещё будут в жизни моей
Целых три километра свободы.
Детский сад
Я этим утром ничему не рад.
Всё чистое, как дурень, одеваю.
Меня ведут сегодня в детский сад.
Туда, где никого вообще не знаю.
Ходи теперь в него! Вставай чуть свет!
А я бы лучше оттянулся дома.
Но мне вчера хороший дал совет
Сосед наш по площадке – дядя Рома.
Он мне сказал – "Пацанчик, не робей!
Коль хочешь, чтоб тебя зауважали,
Ты выбери кого-то послабей
И отлупи. Чтоб стены задрожали!"
Как не тянул я за руку назад,
Сдала-таки в детсад меня мамуля.
И прежде чем уйти к себе на склад,
Шепнула мне – "Будь паинькой, сынуля!"
А сердце моё билось, как сверчок,
Когда техничка в зал меня впихнула.
Сказала – "Вот вам, дети, новичок"
И в сторону уборной упорхнула.
Поверьте мне, не видел рож страшней!
В руках совки, лопаточки и грабли.
А из угла, смурной, как Бармалей,
Глядит толстяк с пластмассовою саблей.
Но только я вам тоже не омлет.
Чему ехидно лыбишься, ушастый?!
Ты лучше погляди, как даст ответ
За всех за вас вон тот слабак очкастый.
И я, как лев, свирепо заревел,
Схватив евойный ворот мёртвой хваткой.
Очкастый, будто стенка, побелел
И выронил из рук своих лошадку.
Он
